Цивилизация
В прошлую пятницу я получил два электронных сообщения от незнакомых мне людей. Первое было написано по следам моего комментария РИА «Новости»: «Вы сволочь, Константин. Без уважения, Николай Пестов, ИБХ РАН». Автор сообщил об этом поступке в своем ЖЖ, где в последовавшем обсуждении его поста было решено, что я не только сволочь, но еще и голубой, и это объясняет мое отношение к озвученному правительством проекту реформы РАН. Еще одним объяснением является то, что я американский профессор.
Голубые американские профессора совершенно естественно должны хотеть всяких бед встающей с колен российской академической науке. Их желание при этом совпадает с целями кровавого режима российских чиновников, которые тоже спят и видят, как бы развалить петровское детище, отобрать у ученых драгоценную собственность и т.д. и т.п.
Мне сложно поверить в эти истерические сценарии. Если отбросить эмоции, к чему именно сводится недовольство? Перво-наперво это неприятие формы подготовки проекта реформы в правительстве и обнародование законопроекта без предварительных консультаций с научной общественностью, созданными самим министерством общественными советами и т.д. Возражение понятно, однако большинство внесенных в законопроект положений в той или иной степени обсуждались в течение нескольких лет. А уровень дискурса, который можно было бы ожидать, вряд ли поднялся бы над «Вы сволочь». Последний пример возможного уровня дискуссии мы могли наблюдать в конце марта, когда два академика, члены общественного совета, вышли из него в ответ на высказывания министра о кадровой катастрофе в РАН. Затем РАН стала требовать извинений от правительства (на уровне «незваный гость лучше татарина» или «академия эффективна, а ее члены молоды»). Поэтому мне кажется, что сами по себе обсуждения были бы контрпродуктивны. Также маловероятным представляется то, что академия стала бы сколько-нибудь заметно и быстро реформироваться под руководством Фортова. Просто потому, что неясно, кому именно из членов академии нужна реформа, а прошлое десятилетие убедительно показывает, что все навязанные извне попытки реформ она благополучно спускает на тормозах или превращает в фарс. Большинство членов академии вполне устраивает теперешняя ситуация.
Второе возражение связано с обвинениями в рейдерском захвате академической собственности. Интересно, что высказывают эти обвинения научные сотрудники, которые никакого отношения к этой собственности (кстати, государственной, а не академической) или управлению ею не имели, не имеют и не будут иметь. В качестве примера того, что нас ждет, приводят «Рособоронсервис». Аналогия непонятна. Во-первых, реформа академии не идет под эгидой Министерства обороны. Во-вторых, официальных заключений о том, что попытки реформирования армии привели к уменьшению боеспособности вооруженных сил РФ, не имеется.
Вообще, происходящее напоминает «стокгольмский синдром». При этом в роли заложников выступают десятки тысяч ученых, работающих в академических институтах и являющихся в полном смысле научным пролетариатом, а в роли захватчиков — несколько сот директоров институтов и академиков, занимающих руководящие посты в РАН.
Постоянно звучащие уверения академического руководства, что они представляют интересы ученых, являются учеными, а не чиновниками и что сама система организации РАН демократична и поставлена на выборную основу снизу доверху, не соответствуют истине. Мне совершенно не ясно, почему мне, как академическому ученому, начальник-академик должен быть ближе и милее начальника-чиновника. Оглядываясь на 8 лет, в течение которых я работаю в структурах РАН, вынужден признать, что все разумные, на мой взгляд, инициативы исходили от министерства, а не от академического начальства. Финансирование собственно научных исследований (а не институтской коммуналки и базовых зарплат сотрудникам) также уже давно идет не по линии РАН, по крайней мере, в моих лабораториях и лабораториях активно работающих коллег.
Да, конечно, проект реформы очень сырой и требует многочисленных доработок, разъяснений и конкретизации. Да, конечно, реализация проекта столкнется с массой сложностей и будет много проколов. Но сам факт наличия такого проекта заставит академиков-чиновников начать чесаться и что-то делать с данными им на прокорм институтами и людьми. И это хорошо. По крайней мере, у них возникнет понимание, что намерения у государства серьезные и заболтать реформу не удастся.
Для меня лично наиболее серьезная проблема с законопроектом — это положение о пожизненных академических окладах. «Знающие люди» уверяют, что эти оклады призваны подсластить пилюлю академикам. На мой взгляд, такие оклады безнравственны и должны быть прекращены полностью. Наоборот, члены академии должны платить взносы за участие в престижном клубе. А выплаты им должны быть не в виде ренты, а за участие в конкретной экспертной деятельности, выполняемой по заказу государства или бизнес-структур. Вообще, вопрос об экспертизе исключительно важный. Кто именно будет определять направления работ институтов и оценивать их деятельность (о том, что такого рода работа будет начата в ближайшее время, говорила Ольга Голодец)? Качественный уровень объединенной РАН, безусловно, понизится, и если представители объединенной академии будут оценивать текущие работы и будущие направления деятельности институтов, то ситуация останется без изменений. С другой стороны, представители государства сделать такую оценку не способны.
К сожалению, в законопроекте ничего не сказано о мерах по улучшению инфраструктуры для научной работы в России. Само по себе изменение организационных форм вряд ли резко улучшит ситуацию.
Те проблемы, которые надо действительно решать, связаны с организацией системы доставки реагентов и оборудования, обменом научными материалами через границу, обеспечением мобильности российских ученых. Это позволило бы интегрировать активных российских ученых, независимо от формы их ведомственной принадлежности, в мировое сообщество и оказало бы стимулирующее влияние на науку в нашей стране.
Я хочу закончить, приведя второе из полученных мною сообщений: «Здравствуйте, Константин Викторович! Прошу прощения за то, что обращаюсь, не будучи с Вами знакома, и по довольно несущественному, пожалуй, вопросу, но мне интересно: как Вы относитесь к предлагаемой реформе РАН? Поскольку Вы известны, скажем так, нелицеприятными высказываниями в адрес академии, любопытно узнать Ваше мнение, ибо академические крики про «разгромить сложившуюся эффективную систему организации науки», «лишить нашу страну главного преимущества в глобальной конкуренции» довольно смешны, на мой взгляд. «Закрытия институтов и массовые сокращения» меня как-то не слишком пугают — видала я, как работают некоторые лаборатории в академических институтах, куда приходят на три часа в день, и то чаю попить и посплетничать. С другой стороны, у нас в стране вечно все делается через одно место, так что мне не вполне понятно, что получим в итоге. Спрашиваю исключительно из любопытства, никаких иных целей не преследую. Сама я, если что, выпускница этого года кафедры ххххх биофака МГУ».
Письмо написано очень молодым человеком, ради таких, в сущности, наверное, и следует думать о реформировании нашей науки. В ее письме нет страха будущего, но есть справедливая оценка настоящего. По-моему, реформа академической науки — это очень хорошо. Главное — сделать ее неотвратимой. А о форме можно договориться.
Автор — заведующий лабораториями в Институте молекулярной генетики РАН и Институте биологии гена РАН
