Цивилизация
Католические миссионеры в свое время истово верили в то, что обращение в христианскую веру индейских язычников приведет к установлению царства божия на Земле. Таким же действенным и необратимым фактором постепенного превращения человечества в единую семью, поголовно вдохновляемую общечеловеческими ценностями, еще вчера считалась теория глобализации. Исходя из логики глобалистов, объединительному процессу должен был способствовать технологический взрыв, который привел за два последних десятилетия к стремительному развитию всемирных информационных и транспортных коммуникаций, позволяющему вчерашним антиподам тесно общаться друг с другом в любое время и на любом расстоянии. Отсюда и лучезарная всепланетарная надежда – объединившись на почве общего «хлеба насущного» и личного общения, люди Земли обречены на взаимопонимание и, уж разумеется, на коллективное признание неких общечеловеческих ценностей. А следовательно, на мир во всем мире, на братство народов и на всеобщую благодать.
События последних трех-четырех лет убедительно и жестоко развеяли дилетантские надежды апологетов глобализации.
Во-первых, глобальный (тут действительно не поспоришь) экономический кризис на дворе, но выбираются из него совсем не по-глобальному, а кто во что горазд. Во-вторых, вдруг обнаружилось, что
небывалая легкость всемирного общения стала неумолимо превращать человечество в обитателей огромной коммунальной квартиры, где, как известно, одним из самых больших удовольствий было плюнуть в соседскую кастрюлю с супом.
А если говорить серьезно, то нужно констатировать, что, по мере своего технического совершенствования, всемирная паутина стала катализатором раздоров и противоречий не только между народами, но и внутри национальных обществ. Главный фронт этих раздоров все более отчетливо пролегает сегодня между, условно говоря, американо-европейской цивилизацией, чье слепое поклонение политкорректности и свободе высказываний доведено до абсурда, и мусульманским миром, который в поисках своей новой идентичности все более сползает к столь же абсурдному религиозному радикализму.
Это, разумеется, совершенно не означает, что человечество отныне обречено на новые «крестовые походы». Но трагикомический парадокс этой ситуации состоит в том, что
исламский радикализм на глазах приобретает те же мессианские претензии, которые давно свойственны его сегодняшнему главному антагонисту – Западу.
Исчерпывающей иллюстрацией этого утверждения служит сегодняшняя история с полукустарным фильмом «Невинность мусульман» и дурацкой выходкой редакции французского журнала Charlie Hebdo, опубликовавшей карикатуры на Магомета в самый разгар антизападной вакханалии в мусульманских странах. Даже в этой драматической ситуации обе стороны продолжают фанатично отстаивать свою правоту, не задумываясь над тем, что ведут, по существу, диалог глухих.
В нынешних обстоятельствах не имеет никакого значения, стали ли погромы в мусульманских странах стихийным проявлением оскорбленных религиозных чувств или были организованы местными властями. В любом случае мусульманские погромщики не сомневаются в своем священном долге убивать первого попавшегося иноверца, чтобы отомстить за поругание пророка, и спорить с ними на эту тему абсолютно бесполезно. Так же, впрочем, как бесполезно спорить с теми же европейцами, которые продолжают считать, что свобода самовыражения не имеет границ и что если у мусульман нет чувства юмора, то это их проблема.
Эта безответственность любителей бессмысленно подшутить над Магометом тем более непостижима, что за последние сорок лет европейцы неоднократно могли безо всякого интернета убедиться в том, что живущие среди них правоверные мусульмане совершенно не склонны усваивать их ценности.
Это не оценочные суждения о представителях мусульманской диаспоры в Европе и о мусульманах в целом. Это всего лишь иллюстрация самоуверенной безграмотности апологетов глобализации, которые даже в таких обстоятельствах считали, что мгновенный доступ к любой информации и возможность межличностного общения в интернете станет магистральным путем к райским кущам единого человечества.
Но еще более удивительным представляется то, что, рисуя радужные картины грядущего слияния человечества в общую счастливую семью, теоретики глобализации по умолчанию считали само собой разумеющимся вхождение в эту семью и нынешнего африканского хаоса, и России, бесконечно плутающей в трех соснах своей непостижимой идентичности, и Китая, чьи реальные намерения и амбиции традиционно остаются для внешнего мира тайной за семью печатями, и Индии, погрязшей в собственных межрелигиозных и межэтнических противоречиях. В этих обстоятельствах приходится констатировать, что
нынешнее поколение политиков в международном сообществе стремительно теряет способность к объективной оценке реальности и попросту не в состоянии наметить хотя бы ориентиры дальнейшего развития мировой экономики и социальных процессов.
Общество потребления давно сделало их своими заложниками, а это значит, что они практически лишены свободы маневра и обречены на бегство вперед, которое в любой момент может быть прервано очередным экономическим, а следовательно, и социальным кризисом, как это происходит сегодня в Америке и в Европе. В этом контексте недавнее предложение председателя Еврокомиссии Жозе Мануэля Баррозу превратить Евросоюз в полноценную федерацию выглядит жестом отчаяния.
Что же касается России, то она, похоже, наименее подготовлена к грядущему периоду, который окончательно похоронит утопические надежды на глобализацию и приведет к неизбежному росту межцивилизационных противоречий. Правда, привилегированная часть нашего общества успела вкусить и в любом случае продолжит вкушать преимущества общества потребления и транснациональной финансовой системы, но с концептуальной точки зрения Россия попросту не знает, как себя вести в ставшем непредсказуемым будущем.
С одной стороны, Россия заискивает перед внешним мусульманским миром, запрещая, в обход всех легальных процедур, YouTube с его крамольным антимусульманским фильмом. С другой стороны, тут же запрещает строительство мусульманского культурного центра и мечети на окраине Москвы, потакая предрассудкам местных обывателей и отказываясь понимать, что российские мусульмане эту обиду не забудут.
Уже один только этот эпизод говорит о том, что Россия, не имеющая собственной идентичности, мечущаяся между остатками своих европейских привычек, растущей активностью собственных мусульман, мракобесным православием и своими паназиатскими амбициями, вряд ли готова к тем геополитическим переменам, которые могут произойти по мере неизбежного роста противоречий между мусульманским миром и Западом.
