Цивилизация
«Я планов наших люблю громадье», — написал как-то Владимир Владимирович Маяковский, не представляя даже, насколько масштабно во времена Владимира Владимировича Путина вырастет любовь к большим планам. Рассказывая о предстоящем ярославском Мировом политическом форуме, Глеб Павловский, глава Фонда эффективной политики, сообщил о том, что может быть обсуждена интересная идея: партия «Единая Россия» берет на себя обязательство модерировать программу поэтапной демонополизации власти. В финале этого процесса — на выборах 2024 года — может состояться прямая конкуренция Дмитрия Медведева и Владимира Путина.
Если дела пойдут сообразно изложенному плану, то получается, что в 2024 году Владимир Путин будет готов, несмотря на возраст (а ему на тот момент стукнет 72 года), всерьез бороться за право определять курс развития страны.
Прежний рекорд принадлежит Юрию Андропову, который возглавил СССР в 68 лет.
Дмитрию Медведеву в 2024 году будет 59 лет. Он будет всего на год старше Леонида Брежнева, взявшегося за управление страной в 58 лет. Впрочем, возраст тут как раз не принципиален. Зато предложенный сценарий дает господину Медведеву основания предполагать, что и через 14 лет он не просто сохранится в обойме, но и останется претендентом на самую высокую должность.
И уж точно предстоит остаться на месте партии «Единая Россия», а также тем, кто помогает ей с политической аналитикой. У этих людей будет очень много работы.
Надо будет составить программу поэтапной демонополизации (много споров о количестве этапов и их содержании). Потом придумать, как совместить эту программу с «Единой Россией». Потом обучить ее модерировать и контролировать этот процесс, не оставляя при этом своей повседневной политологической заботой Дмитрия Медведева и Владимира Путина.
Модель, о которой рассказывал Павловский, не единственная в своем роде. В начале этого года со схожим, но куда более дальним и амбициозным прогнозом выступил Институт современного развития. Согласно ему, к середине века страна, совершив над собой модернизацию, должна стать федеративной республикой с сильной президентской властью и сильным двухпалатным парламентом. При этом срок президентских полномочий сокращен до пяти лет, а Дума вернулась к четырехлетнему циклу.
В стране действует пара десятков зарегистрированных партий самой разнообразной политической ориентации. Половину мест в Думе занимают одномандатники, половину – избранные по партийным спискам. Ядром партийной системы являются правоцентристская и левоцентристская партии. И так далее.
Описание будущей политической системы, сделанное ИНСОР, по сути своей является рассказом о том, что было или должно было быть в политической системе 90-х. Хотели сделать, не получилось — дальше переделаем гораздо лучше. Почему система, не выдержавшая испытание вертикалью власти, должна возродиться в блеске славы, совершенно неизвестно.
Равно как и модель, о которой говорил Глеб Павловский, по формату напоминает предложения умеренных реформаторов в КПСС конца 80-х годов. Суть их в том, что процесс демократизации должен идти под контролем партии и венцом его должно стать разделение партии на две, с непременной их конкуренцией. Уже и в конце 80-х эта модель воспринималась с некоторой иронией.
Почему ведущие политические аналитики считают, что наилучшим сценарием долгосрочного развития страны является возврат то ли в 80-е, то ли в 90-е, – вопрос отдельный. Хотя, как знать, может быть, все так и будет.
Впрочем, прелесть долгоиграющих планов в том, что проверить их выполнение обычно бывает затруднительно. Кто помешает в условиях не до конца доведенной демонополизации власти где-нибудь в районе 2020 года вместо подведения итогов «Стратегии-2020» поставить какую-нибудь новую амбициозную задачу — например, о плановой демократизации власти к 2045 году. Там, глядишь, и плоды модернизации подоспеют. Почему бы, собственно, и нет.
Ходжа Насреддин обещал эмиру за 20 лет выучить ишака богословию. Брал за это деньги. На вопрос о том, как быть к моменту сдачи ишаком экзамена, отвечал, что за этот срок помрет либо он, либо его ишак, либо эмир, финансировавший этот проект.
«А там поди разбирайся, кто из нас троих лучше знал богословие!»
