Цивилизация
Решение администрации Барака Обамы отказаться от создания системы противоракетной обороны (ПРО) в том виде, в каком ее планировало предыдущее американское руководство, вызвало маленькое политическое землетрясение в Польше и Чехии – странах, где должны были быть размещены элементы «бушевской» ПРО. Официальные комментарии довольно сдержанны: премьер Польши Дональд Туск заявил, что случившееся «нельзя считать поражением Польши», а чешский министр иностранных дел Ян Когоут отметил, что речь идет не об отмене, а о «переформатировании» американской ПРО в Европе, так что Восточная Европа вполне имеет шансы вписаться в новый формат. Тем не менее,
если судить по реакции восточноевропейских СМИ и той части политиков, которые не занимают официальных постов, обязывающих к дипломатичности, речь идет о серьезном поражении тех польских и чешских политических сил, для которых американская ПРО стала частью внешнеполитической концепции.
Это, прежде всего, правые партии – «Право и справедливость» в Польше и гражданские демократы в Чехии. Они считали объекты ПРО США на территории своих стран гарантией безопасности (в первую очередь с учетом экспансионистского, по мнению этих политиков, курса нынешней России) и символом тесных союзнических отношений с США.
Надо заметить, однако, что в польском и чешском обществе отношение к размещению ракет-перехватчиков и радара в этих странах было куда более сдержанным, чем среди политической элиты. По данным опросов, в Польше сторонники ПРО преобладали, но довольно незначительно, в Чехии же явно доминировали ее противники (от 60 до 70% опрошенных). Так что неудивительна реакция лидера чешских социал-демократов Иржи Пароубека, назвавшего новость об отказе Вашингтона от строительства радара в Чехии «победой народа». Это, впрочем, неправда:
народ, ни чешский, ни польский, никто не спросил, решение о ПРО Соединенные Штаты приняли единолично. И именно это является главным предметом озабоченности восточноевропейцев — как правых, так и левых.
Судя по первым комментариям, в Польше и Чехии возникло ощущение, что США продали (или, если угодно, ПРОдали) своих восточноевропейских партнеров во имя отношений с Россией. Эта коллизия – великие державы, договаривающиеся за спиной небольших стран — больное место в сознании восточноевропейцев, чей исторический опыт включает Мюнхенское соглашение и пакт Молотова – Риббентропа. (Чешский историк Ян Тесарж 20 лет назад написал нашумевшую книгу «Мюнхенский комплекс», в которой назвал Мюнхен главной исторической травмой своего народа). Насколько сильны подобного рода эмоции, можно судить хотя бы по реакции вышеупомянутого главы чешского МИД Яна Когоута, который уже успел выступить с предложениями Вашингтону: в качестве своего рода компенсации за не построенный радар взять в космос чешского астронавта или создать в Восточной Европе филиал американской военной академии в Вест-Пойнте.
Насколько оправдана удивленно-обиженная реакция восточноевропейских политиков на действия США? С одной стороны, создается впечатление, что Вашингтон и в самом деле действовал без оглядки на поляков и чехов. Ведь при желании изменение формата ПРО можно было оформить как плод неких коллективных договоренностей и консультаций. Но администрация Обамы предпочла не заниматься такими формальностями, ограничившись заверениями в том, что отношения США с Польшей и Чехией останутся тесными и дружественными. С другой стороны,
сама логика рассуждений о Восточной Европе, «брошенной» американцами, исходит из жесткой привязки вопроса о ПРО к проблемам американо-российских отношений. Такая привязка сейчас выгодна прежде всего России, которая прозрачно намекает на то, что решение Барака Обамы – дань «перезагрузке», провозглашенной во время визита американского президента в Москву.
Между тем в контексте американской внешней политики решение о ПРО имеет не только российское, но и ряд других не менее важных измерений.
Во-первых, речь идет об отказе от одного из важнейших внешнеполитических проектов администрации Джорджа Буша. Проект ПРО был для той администрации попыткой добиться хоть какого-то заметного внешнеполитического успеха – на фоне войны в Ираке, тупика в Афганистане, скандалов вокруг тюрем в Абу-Грейбе и Гуантанамо и прочих военно-дипломатических провалов. Обама, всегда жестко критиковавший внешнюю политику Буша, не чувствует себя связанным планами предшественника, и в этом отношении пересмотр формата ПРО можно рассматривать в одном ряду, к примеру, с закрытием тюрьмы в Гуантанамо: это реализация программы нынешнего президента США. Обаме как политику это делает честь (государственные деятели, увы, не всегда склонны выполнять свои обещания), хотя, как уже говорилось, объявить о своем ПРОграммном решении Белый дом мог бы и более элегантно. Во-вторых,
«переформатирование» ПРО – часть политики США в иранском вопросе, который имеет для Вашингтона не меньшее, если не большее значение, чем отношения с Россией.
Отказом от прежнего варианта ПРО Обама, с одной стороны, дает Ирану понять, что заинтересован в развитии диалога с ним. В то же время технические подробности новой ПРО, обнародованные главой Пентагона Робертом Гейтсом, свидетельствуют, что о полном отказе от защиты от иранских ракет речь совсем не идет. Таким образом, Обама, почти ничем не жертвуя, ставит перед Ираном вопрос ребром, добиваясь от исламской республики конкретных ответных шагов: уступили мы (слова о том, что иранская угроза «не столь остра и непосредственна», произнесены были), уступите в чем-то и вы.
В-третьих, тот же самый подход демонстрируется и России. Высокие оценки шага Обамы, уже прозвучавшие из уст президента Медведева, фактически обязывают Москву в свою очередь пойти навстречу Вашингтону. Как прозрачно намекают американские аналитики, речь идет об уступках опять-таки в иранском вопросе. Там от России ожидается бóльшая солидарность с Западом, пытающимся уговорить Иран отказаться от ядерной программы, и меньшая активность в военном сотрудничестве с тегеранским режимом. Таким образом, и здесь
американское решение по ПРО – своего рода пробный шар: Кремлю предложено продемонстрировать, насколько он договороспособен.
Итак, решение США – шаг неординарный и неоднозначный, он не сводится ни к «капитуляции перед Россией», ни к «продаже Восточной Европы», ни к «ослаблению национальной безопасности», хотя все эти и многие другие обвинения в адрес нынешней администрации, несомненно, прозвучат из уст ее противников в самих США. Речь идет о большой дипломатической игре, в которой Барак Обама и его команда имеют примерно поровну шансов на победу и поражение. Обама, несомненно, рискует, и во многом поэтому его действия неоднозначно воспринимаются в Восточной Европе с ее тяжелым историческим опытом. Как заметил польский премьер Дональд Туск, «находясь в этом регионе мира, мы всегда вынуждены беспокоиться о своей безопасности». Вопрос лишь в том, как обеспечить эту безопасность – а на этот счет, похоже, в Европе (не только Восточной) единого мнения нет. Крах «бушевского» плана создания ПРО, несомненно, вызовет новые дебаты на эту тему. И скорее всего он станет дополнительным аргументом для тех, кто полагает, что Европа должна научиться в большей степени отвечать за свою безопасность, не полагаясь везде и во всем на содействие и защиту со стороны США.
