Цивилизация
После признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии РПЦ воздержалась от миссионерской деятельности на этих территориях, которые сами просились в ее руки: грузинских священников там практически не осталось. На последнем Синоде, где был извергнут из сана злополучный епископ Диомид,
РПЦ еще раз подтвердила свое нежелание вторгаться на каноническую территорию Грузинской православной церкви, поставив церковные интересы выше государственных.
Такое в последнее время случалось нечасто, а точнее, вовсе не случалось. Произошедшее поспешили объяснить традиционно близкими отношениями между церквами, которые не хотело подвергнуть риску руководство РПЦ.
Вскоре после Синода в Стамбуле произошла встреча глав и представителей поместных православных церквей. В отличие от католицизма православие не имеет единого центра, и все его попытки действовать согласованно на протяжении последних десятилетий проваливались. Основное препятствие — конфликт между Константинопольским и Московским патриархатами. Первый настаивает на своем освещенном древностью авторитете, второй — на том, что является самым крупным в православном мире. Вот и сейчас до конца было не ясно, поедет ли в Стамбул московский патриарх — ведь туда был приглашен и глава Эстонской апостольской православной церкви (ЭАПЦ), которую Москва признавать не желает и которую настойчиво поддерживает Константинополь. Поехал. Более того, участвовал в совместной литургии с немилым ему главой ЭАПЦ. И вновь раздались голоса, намекающие на слабость Москвы и ее очередной проигрыш Константинополю.
Одновременно с встречей в Стамбуле состоялось и заседание Конференции европейских церквей, куда входят многие протестантские и православные церкви континента. И на нем случился скандал, вновь связанный с Эстонией. В прошлом году конференция приняла в свои ряды ЭАПЦ, а в этом отложила принятие другой эстонской церкви, которую поддерживает Москва. Перед лицом такой явной несправедливости РПЦ приостановила свое членство в этой организации. Казалось бы, вот к чему привела политика соглашательства и уступок. Дождались, теперь и КЕЦ нас ни в грош не ставит. На самом деле события на Кавказе и в Стамбуле подняли авторитет РПЦ в мировом православии на небывалую прежде высоту.
Если раньше она опиралась исключительно на силу, которую гарантировала ей мощь России, то теперь продемонстрировала и самостоятельность, не побоявшись противопоставить государственной мощи интересы православной солидарности.%
Недаром в заключительной стамбульской декларации поведение РПЦ и ГПЦ в условиях военного конфликта между Россией и Грузией удостоилось особой похвалы. Более того, Москва сделала шаг навстречу Константинополю, который не сможет, как прежде, вести свою игру, ссылаясь на неуступчивость и заносчивость Москвы. Как ни покажется странным, этот идеалистический жест может иметь и практические следствия. Руководство КЕЦ отложило принятие эстонского протеже Москвы до выяснения отношений Москвы и Константинополя. Вот они и выяснились, а стало быть, оснований в отказе больше нет. И на следующем заседании конференции в Лионе Эстонию, вероятнее всего, будут представлять уже две церкви.
Разобщенность православных церквей стала притчей во языцех. Особенно она заметна на фоне католического единства, которое Ватикан ухитряется поддерживать даже в непростых сегодняшних условиях, когда Америка тянет в одну сторону, Африка — в другую, а Азия — в третью. Православным, казалось бы, легче найти общий язык, но на практике получается наоборот. Последний раз представители поместных церквей встречались в Иерусалиме в 2000 году. Встреча была посвящена двухтысячелетию христианства. Саммит в Стамбуле тоже посвящен круглой дате — двухтысячелетнему юбилею апостола Павла. Но не столько в православии круглых дат, чтобы собираться исключительно по их поводу. Слишком много вопросов накопилось у церквей друг к другу.
Прежде всего, это вопросы, связанные с каноническими территориями. Государственные границы на протяжении истории перекраивались не раз, а канонические оставались прежними. Это порождало конфликты — возникали новые церкви, настаивающие на самостоятельности и автокефалии. Именно эта проблема как никогда остро встала сейчас на Украине.
Совершенно неясно, кто и как должен окормлять православные диаспоры, которых становится все больше, особенно в Новом Свете. Это тоже ведет к межцерковным конфликтам. Чтобы согласовать все эти вопросы, мировое православие нуждается в единой организации.
Только такой форум сможет выработать механизм совместного принятия решений, на котором авторитет одной церкви не будет заглушать голоса других. Между тем надежды на созыв Всеправославного собора, которые казались реальными в 70–80-е годы, сегодня едва теплятся.
Миролюбивые шаги Москвы в этой ситуации могут иметь далеко идущие последствия. Дело в том, что политики изо всех сил пытаются втянуть церкви в свои геополитические игры, беззастенчиво используя их как инструменты влияния. В результате
принципы realpolitik все чаще утверждаются и в политике православной. Играя на руку властям, церкви копируют их повадки, добиваясь уважения к себе силовым давлением на партнеров. Забывая при этом, что конечные цели церковной и светской политики абсолютно противоположны. Государство стремится отстоять национальные интересы, церковь — интересы христианские.
Национальные интересы часто противоречат друг другу, христианские — никогда. По сути, это один интерес, вернее, идеал — духовное единство. И осуществляется он вовсе не силовыми методами. Апостол Павел, в честь которого и собрались поместные церкви в Стамбуле, ссылался на слова Христа: «Моя сила совершается в немощи». В раздираемом конфликтами православном мире напоминание об этом может оказаться вовсе не лишним.
Автор — доцент центра изучения религий РГГУ.
