Цивилизация
В Крокин-галерее состоялось открытие очередной выставки графики знаменитого мозговеда Андрея Бильжо, называющейся «Происшествия». Бильжо — многостаночник. Он газетный график, мультипликатор, газетный колумнист, сочинитель, телеведущий и успешный ресторатор. Однажды он даже оформил комплект постельного белья, а в другой раз расписал корову. Возможно, такая разносторонность продиктована первой его специальностью — врача-психиатра. Как специалист, будущий художник, работая в маленькой психиатрической больнице, наверняка сталкивался с пациентами, мучимыми маниакальным психозом: до обеда они могли написать пару докторских диссертаций, после обеда — продолжить роман-эпопею, попутно сочиняя песенки и ремонтируя бытовую технику. Впрочем, в последних двух занятиях художник пока не замечен.
Прославил Бильжо созданный им образ Петровича, впервые возникший лет двадцать назад на полосах газеты «Коммерсантъ». Мне приходилось быть свидетелем, как Андрей не только аккуратно приносил по рисунку в день, но всегда давал выпускающему редактору целый веер вариантов, что говорит о его недюжинном прилежании и круглосуточном разгуле фантазии. Но мало создать удачный бренд — надо уметь им воспользоваться самому, пока не пришли мародеры. Бильжо и тут преуспел.
Созданный им лет десять назад во дворе на Мясницкой ресторан, получивший имя его самого известного персонажа, с первых дней существования пользовался все возрастающим успехом. Помимо разумных цен и вполне пристойной кухни он привлекал и точно продуманной атмосферой ностальгии по советской коммуналке — ход, ставший с тех пор общим местом, но тогда поразивший публику новизной и плавной иронией, ни в чем не сбивающейся на издевательский сарказм. Сам Бильжо, наверное, несколько приустал от своего персонажа, но, кажется, ему не судьба от него отделаться: его колонки в «Известиях» милы, но не запоминающиеся, его новые рестораны никак не дотягивают до популярности «Петровича», а сам персонаж как будто подменил автора, хотя последний никак не похож на своего пьяноватого слесаря-резонера — скорее, на певца и тоже врача Розенбаума.
Потому что Петрович стал эмблематичным, даже сильнее — мифологическим персонажем. Самым напрашивающимся, когда говорят о Бильжо, стало сравнение его юмора с абсурдом обэриутов. Но есть сравнение и более близкое и более убедительное — это так называемая барачная школа с ее прославленными адептами — художником Оскаром Рабиным и поэтом Игорем Холиным.
Уроки именно этой «школы» Бильжо, по-видимому, накрепко усвоил: он говорит своими карикатурами об ужасе окружающей жизни в очаровательной и обезоруживающей ироничной манере, и его простак Петрович — своего рода мудрец в облике Иванушки-дурачка.
Его по видимости простодушные, детски наивные вопросы указывают на повседневный абсурд там, где мы по привычке уже давно перестали его замечать. Причем его кажущийся идиотизм исполнен здравого смысла, но при этом художник избежал сразу двух опасностей: его персонаж отнюдь не классический дурак, клоун, если по-английски, но и никак не возмутитель социального спокойствия, не говоря уж о политическом благолепии. Он вообще при полнейшей узнаваемости плохо поддается и определению, и сравнению, все будет приблизительно, все покажется натяжкой. С долей удивления о собственном детище в одном из интервью говорил сам автор: «Видите ли, Петрович оказался уникальным персонажем… Когда он появился на страницах »Коммерсанта«, то пил из горлышка портвейн, носил обвисшую майку — то есть был настоящим таким полуидиотом и абсолютным совком…» И не договорил, кем же стал Петрович сегодня.
А он, так сказать, универсализировался. Да простится мне сравнение, но Петрович постепенно стал напоминать персонажа Гоголя, что, в общем-то, понятно, ведь сам автор тоже вышел не только из советской коммуналки и городского хулиганского двора, но и из «Шинели».
Петрович стал всеобщим «маленьким человеком», еще не вполне осознающим, в какое страшное место его занесло, но уже всячески скрывающего свой ужас перед окружающим.
<1>А происшествия, с ним случающиеся, делаются все более трагичными. И жанр, которому Петрович принадлежит, уже не повернется язык назвать карикатурой.
Надо сказать, что в той или иной мере эту эволюцию переживает сегодня любой талантливый художник, начинавший в советские времена с иронии и стёба.
Именно нашему поколению пришлось столкнуться с неожиданным для нас по молодости фактом, что счастливого мира нет и за горизонтом, сокруши хоть всю советскую власть под корень, а железный занавес переплавь на орала. В лучшем случае открытие этой простой истины порождало полную растерянность. Кажется, ее вместе с нами и переживает Петрович, пусть еще и не поменявший свои обвислые «треники» на «Хуго Босс», но движущийся именно в этом направлении. И, думаю, никто не удивится, если Петрович отправится по путевке осматривать пирамиду Хеопса. Но и тогда он не станет лишь карикатурой на неясный в нынешней России «средний класс», на некоего обобщенного обывателя. Потому что он миф, герои которого все мы. И не мы тоже. И в этом весь загадочный фокус Петровича, этой находки графика Андрея Бильжо, образ которого вполне мог бы стать и символом, и гербом, и гимном, и таинственной нашей неуловимой национальной идеей.
