Цивилизация
Накануне прошел слух: Путин лично намерен участвовать в телевизионных дебатах. Представители заинтересованных сторон (национальному лидеру выпало встретиться с Зюгановым) намекали с разной степенью активности на то, что исторический миг вот-вот настанет. Но миг не настал. Против расстроенного Геннадия Андреевича на ринг вышло очередное доверенное лицо Владимира Владимировича. Если чем-то данный диалог, сотканный, как и все подобные диалоги, из общих мест, и мог удивить, так это наличием свободолюбивого писателя Михаила Веллера в качестве секунданта Зюганова.
Впрочем, в понедельник Путину было точно не до дебатов. Первый канал уже с утра сообщил о предотвращенном с помощью спецслужб Украины и России покушении на премьер-министра. Новость номер один никого не оставила равнодушным. Оговорюсь сразу: я не намерена оценивать правдивость данного сообщения. Гораздо важнее, на мой взгляд, осознать, почему подобные сообщения в наших широтах вызывают стойкую общественную реакцию неверия.
Все дело в контексте, который влияет на текст. Российский предвыборный контекст сплошь недостоверен. Новехонькие амфоры, добытые Путиным со дна морского; покоренные тигры и львы; толпы людей, согнанные по разнарядке на провластные митинги, — все эти игры с нашим сознанием не способствуют идиллическому отношению к власти. Представители Первого канала возмущены: только психически нездоровые люди могут не верить в сообщение о покушении на Путина. Пресс-секретарь премьер-министра Дмитрий Песков негодует: кощунственно в такой ситуации говорить о пиаре. Кощунственно, кто же спорит. Но ведь проблему доверия общества к власти одним возмущением официальных лиц не решишь. Да и тот же Песков все чаще публично оправдывается за патрона хоть по поводу античных амфор, хоть по поводу свиста толпы. Как гласит французская мудрость, кто оправдывается, тот сам себя обвиняет.
Кризис доверия общества к власти — пресерьёзнейшая штука, преодолевать которую предстоит еще очень долго. Именно он, кризис, заставляет подвергать сомнению любое официальное сообщение. Все понимают: чем ярче и сильней лидер, тем большее количество людей хотят его убрать с горизонта. Но вот ты садишься к телевизору и ловишь себя на мысли: чем тщательней террористы выговаривают слово «дедлайн», чем подробней картинка и назойливей аргументы, тем больше сомнений. А еще посмотришь в широко открытые глаза автора сюжета Антона Верницкого и тотчас вспомнишь: да это же тот господин, который всегда информирует власть о ней самой в доступной и угодной этой власти форме.
Неуклонное наращивание агрессии тоже усугубляет кризис доверия. В моду входит милитаристская эстетика, и отнюдь не только поэтические призывы типа «умремте ж под Москвой!». Вот уже и Дмитрий Рогозин развивает, как может, тезис президента: «Наша политика должна быть политикой стального кулака в лайковой перчатке». А еще в этот парад цитат логично вписываются рассуждения Наполеона о кровопускании как действенном средстве политической медицины…
Пока Рогозин только грозит неведомо кому своим стальным кулаком в лайковой перчатке, объемы ненависти всех ко всем нарастают снежным комом. «Ватники» натравливаются на «норки», бездарные — на талантливых, этнические русские — на неэтнических русских, путинцы — на антипутинцев. Агрессия в кадре становится нормой, а не исключением. На теледебатах один кандидат в президенты, Жириновский, говорит со знанием дела другому кандидату, Прохорову: «Вы будете арестованы уже летом. Поедете к Ходорковскому. Все уже решено в Кремле». И никто ухом не повел, все мило улыбаются. Агрессия и насилие — действенное оружие даже в деле становления гражданского общества. Тележурналист Маргарита Симоньян, денно и нощно создающая положительный образ власти за рубежами нашей родины, вносит оригинальную лепту в честные выборы. По её просвещенному мнению, если Путин громко на всех каналах скажет: «Руки оторву, если что», — это и будет самой надежной гарантией честных выборов.
Ну раз уж сегодня иначе нельзя, то пусть Владимир Владимирович заодно оторвет руки тем своим помощникам и советникам, чей креатив направлен исключительно на раскол между обществом и властью.
