Цивилизация
…Он мерз. Он почти все время мерз. Таково было свойство его душевной болезни. Он пытался согреться. Он все время пытался согреться — физически и морально. Он мечтал прожить жизнь, наполненную высочайшими устремлениями. Он был маленьким человеком, который очень хотел стать большим. В итоге он стал большим человеком, хотя так и не узнал об этом.
Власть любит приватизировать классиков, вульгарно подвязывая их под свои конъюнктурные идеологические заморочки.
Удел Николая Гоголя через 200 лет после рождения оказался именно таков: юбилей пришелся на момент, когда Россия с Украиной, две части его сложной и хрупкой души, разделены историческим разломом. И теперь Гоголя, прожившего вне пределов России и Малороссии чуть ли не треть своего недолгого земного срока, в молодости вообще мечтавшего переехать в Америку, две мелкотравчатые политические элиты двух стран, эти получившие власть над миллионами людей Бобчинские-Добчинские, разрывают на патриотические клочки. Хотя, оставив блистательные портреты украинского быта и написав на русском языке тексты, в которых можно найти выражение русского духа,
Гоголь в принципе не был национальным писателем. Он писал не о народах, а о людях и человеческом.
Его фантастический реализм, когда из невероятных сюжетов и порой совершенно абсурдистских героев (до появления театра абсурда, к слову, оставалось еще больше столетия) прорастают совершенно реалистические переживания, не зависящие от эпох и стран. Поэтому Гоголя читает, ставит спектакли по его книгам и экранизирует весь мир — от Тайваня до Эстонии.
Среди дежурных юбилейных фраз политиков России и Украины, среди славословий велеречивых мастеров культуры мне показались наиболее трогательными слова, прозвучавшие из уст руководителей российских исламских организаций. «Мы призываем всех мусульман, соотечественников обратить пристальное внимание на наследие мастера отечественной прозы Николая Васильевича Гоголя», — сказал, например, председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин. А глава Координационного центра мусульман Северного Кавказа Исмаил Бердиев заявил, что проза русских классиков настраивает людей на позитивные дела, патриотичное отношение и проявление любви к Родине. После чего добавил литературоведческого анализа: «Правда, многие склонны считать, что Гоголь частенько писал про нечистую силу, и это, по их мнению, не очень хорошо. Но ведь Николай Васильевич описывал борьбу с нечистой силой и шайтаном и победу человека над потусторонними силами». Еще муфтий Бердиев сказал, что время от времени он перечитывает книги Гоголя и рекомендует это делать своим близким.
На самом деле «борьба с шайтаном» в себе и в окружающем мире оказалась едва ли не главной темой жизни и творчества Гоголя. Его болезненная религиозность последних лет, его «Выбранные места из переписки с друзьями», одинаково возмутившие в России и славянофилов, и западников, до той книги любивших и ценивших Гоголя, — это следствие трудного и долгого внутреннего пути, траектория движения веселого, потом ироничного, а потом и горько-безнадежного взгляда на мир. Он жаждал смысла в жизни и не находил его. Уже после издания «Выбранных мест», после окончательного возвращения из многолетних скитаний по Европе (где Гоголь, к слову, не только искал лучшей жизни, но еще и пытался вылечиться от постоянно преследовавшей его болезни) он навестил Иерусалим. Ему не стало легче. При всей своей тогдашней экстатической религиозности после паломничества написал печальную фразу: «Ещё никогда не был я так мало доволен состоянием сердца своего, как в Иерусалиме и после Иерусалима. У Гроба Господня я был как будто затем, чтобы там, на месте, почувствовать, как много во мне холода сердечного, как много себялюбия и самолюбия».
Мать рассказала ему множество деталей его украинских повестей. Пушкин подсказал сюжет «Ревизора» и Мертвых душ». Но он ведь так выслушал и так пересказал это, что не посрамил имени своих невольных соавторов.
Он хотел быть и отчасти был профессиональным историком, но ради того, чтобы исправить себя и современный себе мир, ту же Россию. Хотел и не знал как.
Хотел, чтобы его понимали, а его не понимали. Во всех его очень разных книгах есть нечто общее: существование маленьких людей и подспудное осознание, что никаких других людей, кроме маленьких, пожалуй, и не бывает.
Мы часто остаемся «с носом», а он показал, что бывает, когда человек остается без носа. Мы мечтаем о халяве, а он нарисовал выдающийся образ торжества халявы, когда вареники заскакивают человеку прямо в рот сами. Его герои стали нарицательными не только потому, что многие находили в них черты, похожие на других, но и на себя тоже. Они удивительным образом оказываются абсолютно реальными людьми, его порой прямо-таки совершенно фантастические персонажи. Потому что личные фантазии и окружающая фантасмагория — координаты нашего существования.
Вроде бы социальный, а в конце жизни прямо-таки эсхатологический, религиозный писатель Гоголь, между тем, создал одну из лучших книг о любви, когда-либо написанных по-русски, — повесть «Старосветские помещики». Два старика (по представлениям 30-х годов ХIХ века), 60-летний Афанасий Иванович и 55-летняя Пульхерия Ивановна, нашли единственный, всепоглощающий смысл жизни в том, чтобы любить и согревать друг друга теплом своих вроде бы маленьких, примитивных душ. И вдруг оказывается, что неважно, сколь ты богат или образован, знаменит или ангажирован, а важно, есть ли тебе кого согревать и об кого согреться. Мы же помним— Гоголю всю жизнь было очень холодно...
…Одной из немногих и недолгих в скитальческой жизни Гоголя официальных работ была его служба в Петербурге в департаменте уделов. В итоге это обстоятельство стало метафорой его судьбы: судьба уготовила Николаю Васильевичу Гоголю-Яновскому стать писарем департамента уделов. Тех самых уделов, которые выпадают каждому из нас на нашем коротком веку. Называйте его сатириком, реалистом, фантастом, теологом — во всем будет доля правды и всего будет недостаточно. Гении тем и отличаются, что оставляют безразмерное пространство для трактовок.
Гоголь — не певец русской духовности или украинской самобытности. Его песня сложнее, печальнее, веселее, содержательнее.
Собственно говоря, подпевать ей продолжаем и мы с вами, покуда живем на свете.
