Цивилизация
«Я участвую в тех процессах, где есть практическая польза от участия. Где я вижу, что мои действия могут привести к какому-то положительному результату. А быть просто украшением процесса мне не хочется», – заявил журналистам Станислав Маркелов.
Что имел в виду молодой московский адвокат, из информационного сообщения понять трудно. Создается впечатление, что этот демарш нужно понимать как протест против намерения властей оправдать бывшего командира 160-го танкового полка, задушившего 16-летнюю чеченку Эльзу Кунгаеву. Однако дело совсем в другом. После вмешательства генпрокурора Владимира Устинова процесс по делу Юрия Буданова пошел не на пользу полковнику. Была назначена еще одна психолого-психиатрическая экспертиза, чтобы развеять сомнения, был ли полковник вменяем и должен ли нести уголовную ответственность за убийство. Из московского института Сербского заключение медиков было отправлено в Ростов-на-Дону еще три месяца назад.
Первое после перерыва заседания Северо-Кавказского военного суда должно было состояться еще 19 ноября, но снова из Москвы вмешался глава Минздрава Юрий Шевченко.
Он затребовал документы на переоформление. Адвокаты Кунгаевой, в том числе Маркелов, заподозрили неладное. Еще больше были возмущены адвокаты Буданова. Обе стороны уверены, что выводы медиков исправят с политической точки зрения. На это директор института Сербского Татьяна Дмитриева возражала: мол, ни одна новая запятая в экспертизе не появится. Отзыв экспертизы связан с требованиями нового УПК: под бумагой должны стоять подписи всех участников экспертизы.
Сейчас документы опять вернулись в Ростов. Слушания назначены на 16 декабря. Они начнутся с оглашения выводов врачей, то уже есть спустя час будет известно, может ли кавалер двух орденов Мужества Юрий Буданов рассчитывать на мягкий приговор и амнистию или приговор будет вынесен по обвинению в умышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами.
А сегодня рано утром адвокат Маркелов заявил «Интерфаксу» о нежелании далее отстаивать права убитой чеченской девушки. Он упомянул о некой телеграмме, которая пришла в его юридическую консультацию за подписью отца жертвы Висы Кунгаева. «Этих телеграмм приходило в ходе судебного процесса где-то пять-семь. И каждый раз по приезде на процесс точки зрения Кунгаева менялись на противоположные».
Дело все в тяжелых отношениях адвокатов чеченской семьи. Процесс по делу полковника Буданова тянется с февраля 2001-го, а адвокат Маркелов подключился к нему только в мае этого года.
В начале октября московский адвокат Кунгаевых заявил, что его хочет отстранить от дела заслуженный юрист России чеченец Абдулла Хамзаев. «Хамзаев хочет перевести дело в национальную плоскость, поэтому русский адвокат ему мешает», – жаловался Станислав Маркелов.
«Я тогда только вошел в процесс и был крайне удивлен позицией моего доверителя, – рассказывал на пресс-конференции Маркелов. – Это было тем более странно, что Кунгаеву меня рекомендовали правозащитные организации и он ничего против этого не имел».
Как объяснял Маркелов, поначалу он игнорировал просьбы потерпевших. То же самое делал судья Виктор Костин, которому не нравится, что Виса Кунгаев не посещал заседание суда, ссылаясь на свой туберкулез. Но телеграммы шли одна за другой. Адвокат Маркелов уверен, что такое упорство пожилой чеченец проявил не по своей воле, а с подачи заслуженного юриста Хамзаева: «Сам я всегда стремился к тому, чтобы перевести этот процесс из разряда национально-политического в чисто правовой, чтобы суд завершился как можно скорее и правда в конце концов восторжествовала. Адвокат Хамзаев, напротив, пытается всеми правдами и неправдами политизировать в общем-то рядовое для воюющей армии преступление». «Решение об отводе Маркелова мой доверитель принимал лично, и я не хотел бы его комментировать», – оправдывался Хамзаев в интервью «Коммерсанту». Но не выдержал и разразился критикой в адрес своего коллеги: «Он вообще не открывал уголовное дело».
Однако в майском интервью «Газете.Ru» Станислав Маркелов уверял, что добросовестно изучил все 18 томов уголовного дела. «Это профессионализм. Рано вставал, поздно ложился. Проработал все основные моменты дела и теперь буду заниматься его юридическим анализом», – говорил он.
