Цивилизация
Журналисты РБК нашли ошибку в расшифровке переговоров командира пассажирского самолета Sukhoi Superjet 100 (SSJ-100) Дениса Евдокимова с диспетчерами аэропорта Шереметьево. Об этом сообщает ФАН.
«Москва-подход, просим возврат, 1492, потеря радиосвязи, самолет в «директ моде», — слышно на записи.
Direct mode – это англоязычное название режима прямого управления самолетом. Ранее в расшифровке значилось, что самолет «горит в молнии», однако электрический разряд не причинил SSJ-100 особого вреда.
Тем не менее, элементы бортового оборудования из-за удара молнии отказали — и поэтому пилоту пришлось взять управление самолетом на себя. В «дайрект моде» компьютер не вмешивается в действия пилота — за полет полностью отвечает экипаж. Резкие маневры в этом режиме также невозможны.
Накануне источник РИА «Новостей» в Росавиации подтвердил — переговоры между пилотом SSJ-100 и диспетчерами Шереметьево подлинные. Командир воздушного судна Денис Евдокимов оценил повреждения от удара молнии в фюзеляж как некритические, но серьезные. После потери связи
экипаж передал диспетчерам сигнал Pan-Pan, что свидетельствует о поломке, но сохранении контроля над ситуацией. Если бы ситуация оказалась угрожающей, то был бы передан сигнал Mayday.
Евдокимов сообщил диспетчерам о том, что не может посадить самолет с первого раза. В результате дальнейших переговоров с диспетчером пилот, получив указания, снова приступил к посадке.
6 мая были опубликованы первые предварительные данные по расследованию авиакатастрофы SSJ-100 в «Шереметьево», унесшей жизни 41 человека. Лайнер совершил жесткую посадку, резко меняя высоту и скорость, что не могло не привести к повреждениям самолета. Отмечается, что капитан воздушного судна мог летать до полной выработки топлива на ручном управлении, и одна из версий трагедии — ошибка пилота.
SSJ-100 садился с превышением путевой скорости на 30 км/ч и с почти полными баками горючего. Однако посадка была вполне безопасной даже при таких условиях, утверждают эксперты.
К катастрофе могла привести еще одна ошибка летчиков: самолет из-за нее жестко коснулся шасси взлетно-посадочной полосы и несколько раз подпрыгнул. Стойки шасси продавили топливные баки, керосин попал в двигатели извне и загорелся.
Из-за прыжков SSJ-100 по полосе многие пассажиры, сидевшие в задней части самолета, получили травмы, а керосиновый пожар не оставил им «ни единого шанса выжить».
Минздрав рассказал о состоянии пострадавших при крушении SSJ-100 в московском аэропорту Шереметьево. Как сообщили «Газете.Ru» в ведомстве, в НИИ Склифосовского находятся пять человек, из которых один в тяжелом состоянии, и четверо — в состоянии средней тяжести в ожоговом отделении. В НИИ Вишневского находятся двое тяжелораненых и двое в состоянии средней тяжести. С пациентами провели консультации психиатры из института им. Сербского.
Как сообщает НСН, источник в комиссии по расследованию причин ЧП в аэропорте Шереметьево рассказал о состоянии лайнера Sukhoi Superjet 100. Он отметил, что курсо-глиссадная система была исправна. Поэтому заход на посадку ниже глиссады — траектории полета летательного аппарата, по которой он снижается – полностью является «проблемой пилотов».
Тем не менее, состояние самолетов Sukhou Superjet-100 вызывает тревогу у пассажиров. За сутки было задержано уже три рейса, которые должны были выполнять самолеты Sukhoi SuperJet 100. Во всех трех случаях вылет был отменен из-за технических неполадок. На борту SSJ-100, летевшего из Москвы в Ригу, пассажиры почувствовали запах гари, а у «Суперджета», который должен был вылететь в столицу из Ростова-на-Дону, заела педаль. Эксперт в области безопасности полетов заявил «Газете.Ru», что такое количество отказов ненормально.
«У иностранных самолетов такого числа отказов нет. Есть перечень незначительных отклонений, с которыми лайнеры спокойно летают. Рейс откладывается, только если произошло что-то серьезное. Такие частые замены редки.
Люди, которые занимаются техническим обслуживанием самолетов Airbus и Boeing, в ходе техосмотра исключают вероятность каких-либо сбоев», — заявил «Газете.Ru» кандидат военных наук, эксперт в области безопасности полетов Алексей Власов.
