Цивилизация
Школа №20 в самом центре Луганска. Время — около 10 утра. Вместе с мамой и ее сыном в нарядной белой рубашке ищем вход. Параллельно женщина объясняет: живут в пригороде, родная школа закрыта. Но ей посоветовали обратиться сюда.
«Только бы узнать: если бомбежка будет, можно пропускать уроки? Да и добираться сложно, не всегда попутный транспорт бывает», — интересуется родительница.
В приемной директора женщине предлагают написать заявление. Тут же, без всяких документов и тетрадок, отводят сына в восьмой класс.
«На совещании в конце августа выбрали шесть школ — по количеству свободных генераторов. Света у нас до сих пор нет. Школы выбирали по наличию подвала для бомбоубежища. У нас один из идеальных случаев — в подвале находится раздевалка, поэтому там чисто и сухо, скамейки стоят», — объясняет исполняющая обязанности директора Елена Носко.
Учителя добавляют, что прошлого директора «нет всю войну».
Шесть выбранных школ временные. Когда в город вернут электричество и полностью восстановят водоснабжение (пока техническая вода идет только на первых этажах), планируют открыть и остальные. Сейчас в холле на первом этаже стоят огромные пластиковые баки с питьевой водой, дети подбегают к ним наполнить принесенные из дома бутылки.
«По дворам не ходили, детей сами не собирали. 26 августа написали на дверях объявление, а через день уже десятки родителей с детьми собрались во дворе, — продолжает Носко. — В первый день на занятия пришли 152 ребенка, в том числе 13 первоклашек. Сегодня 200 детей, и каждый день продолжают подходить новые». До войны школа, считавшаяся одной из лучших в Луганске, насчитывала 1200 учеников.
Руководитель школы объяснила, что слухи о директиве Киева, запрещающей педагогам работать в школах на территории ЛНР и ДНР под угрозой обвинения в «пособничестве террористам», на настрой учителей не повлияли.
«Те, кто отказываются, — их здесь и нет, они уехали. Те, кто вышел на работу, думают не о Порошенко, а о детях. Речь идет не о наших политических взглядах, думаю, что в коллективе есть люди с разным настроем. Но все они согласились начать учебный год. Трех педагогов привлекли из других школ», — делится Елена Носко. Учителям выплатили зарплаты за все лето в конце июня еще от киевских властей, сейчас ждут зарплаты от ЛНР.
Первый звонок впервые прошел не на площадке, а в актовом зале — опасались диверсионных групп и бомбардировки. Пока, правда, убежищем пользоваться не пришлось, с начала сентября Луганск практически не обстреливают. Первоклашек поздравили ранцами, тетрадками и 3-килограммовыми пакетами шоколадных конфет. Сейчас каждый ученик получает на уроке булочку в целлофановой упаковке, многие уносят угощение оставшимся дома братишкам и сестренкам.
Так как ребята из разных школ, учебники на руки не выдают — пользуются одним на парту.
Уроки и для первоклашек, и для выпускников длятся по полчаса, чтобы закончить до обеда. Осенью рано темнеет, и домашнее задание при отсутствии света нужно выполнить до вечера. На этот год решили оставить украинскую 12-балльную систему оценки знаний, со следующего планируют перейти на российские пять баллов.
Среди нововведений — увеличение количества часов по русскому языку и литературе. Преподавание украинского языка оставили, в классе, где «рiдну мову» изучали шестиклассники, учитель демонстративно пыталась говорить со мной только по-украински. «Конечно, у нас остались дети украинцы. Почему нет? Только если раньше языком меньшинств считался русский, теперь меньше часов будет отводиться на украинский» — объясняет и.о. директора.
Сколько в школе «старых» учеников, не подсчитывали. Но есть классы, от которых остались один-два человека — остальные разъехались беженцами в другие регионы Украины и в Россию. Для оставшихся же начало уроков стало символом уже новой жизни.
«Мой сын — студент медуниверситета — всю войну работает на «скорой», — на прощание объясняет Елена Носко. — Вчера пришел с дежурства и говорит: мам, не представляешь, какой подъем в городе по поводу начала учебного года. Да и сама вижу, как люди оживились, с каким старанием собирают ребят на занятия. Все лето эти дети ничего, кроме бомбежек и подвалов, не видели».