Цивилизация
— В феврале вашему продюсерскому центру «Национальная музыкальная корпорация» (НМК) исполнилось 17 лет. Как бы вы кратко описали его вклад в развитие поп-культуры в России?
— Сегодня самое ценное в музыке — не звания и награды, а народная любовь и наличие хита. По большому счету, назвать песню хитом можно лишь спустя как минимум 10 лет. И за 17 лет существования продюсерского центра мы до сих пор имеем в ротации и человеческих головах 20 таких хитов — и это очень много. Это больше, чем награды на полках. Песни «Часики», которую люди поют на свадьбе, «Она не твоя», которую всегда заказывают в караоке, или «Одиночество-сука», которую хриплым голосом исполняют выпившие женщины, — это как раз и есть победа продюсерского центра.
— Какими певцами лейбла вы больше всего гордитесь?
— Из артистов больше всего горжусь Стасом Пьехой и в первую очередь — нашим совместным долголетием. Мы будем с ним сотрудничать всегда и всегда будем популярны. У этого артиста есть публика, которая умрет вместе с ним.
— С кем из музыкантов вы сейчас активнее сотрудничаете?
— В первую очередь это Гузель Хасанова, IVAN, Лиза Гинзбург, ANSE. Очень хочется, чтобы они стали популярными артистами с большой востребованностью, потому что они действительно талантливые, трудолюбивые и преданные своей музыке и слушателям, своей идее. С ними приятно работать. Важно, чтобы и старые проекты не чувствовали себя обделенными: чтобы Николай Носков был здоров, ведь у нас много демо, которыми хочется делиться, чтобы Пьеха был счастливым и продолжал собирать полные залы в турах.
— На сайте НМК в числе артистов до сих пор указана певица Слава — несмотря на то, что вы прекратили сотрудничество. Это устаревшая информация?
— Да, это устаревшая информация. Де-юре Слава не является нашей певицей. А вот де-факто она никогда не сможет быть ничьей другой. Я могу с гордостью сказать, что ее создал наш продюсерский центр. И, возможно, когда-нибудь придет время — и ей снова понадобится наша помощь. Ведь слава не бывает долгой, даже у Славы, и она вернется к нам.
— В 2021 году вы вели переговоры со «Спартаком», который хотел выкупить у вас гимн клуба. Чем завершилась эта история?
— Выкупили на обоюдно приемлемых условиях.
— Что случилось с бойзбендом «Не говори маме»? Последняя их активность в соцсетях была аж в конце 2021 года.
— Это самолет, который так и не взлетел, к огромному сожалению. Я очень надеялся на прорыв этой группы, потому что ребята были все без исключения талантливыми. Но судьба распорядилась так, что им не суждено быть вместе. Группа — это союз единомышленников! Если участники в первый год своего существования не могут найти общий язык, то даже при наличии хита группа обречена на поражение. Я пришел к выводу, что лучше не пытаться склеить разбитую чашку.
— В интервью брат Дани Милохина Илья говорил о группе: «Смазливые ребята, классные костюмы, великолепная сцена, прекрасные голоса и я — лицо, которое тащит этих ребят»...
— Мы, наверное, совершили какие-то ошибки в плане кастинга. Мне всегда хочется верить в лучшее. В моей песне «Да-ди-дам» есть строчка: «Я верю в чудеса». Мне казалось, что наркоман может легко бросить наркотики, алкоголик — перестать пить. Но на самом деле — чудес не бывает.
— В новостях время от времени мелькают подробности вашего разрыва с певцом Дмитрием Колдуном. Например, в сентябре 2022 года артист признался, что в ходе сотрудничества ему «не хватало творчества». Обидно ли вам слышать подобные высказывания от него?
— Досадно, ведь он мог стать культовым певцом. Жалко. Хороший парень, между прочим. Мы сейчас не общаемся, у нас просто нет на это времени. Нет точек пересечения, но я всегда горжусь тем, что победителем моей шестой «Фабрики» был Колдун.
— Почему, по вашему мнению, расставания продюсеров со своими подопечным, как правило, сопровождаются скандалами?
— Мне кажется, это вопрос порядочности. Я во всех интервью до недавнего времени говорил, что со мной такого не происходило. Вот и договорился до [Настасьи] Самбурской. Самое главное, я до сих пор не могу ответить на вопрос, почему она так сделала. У нее все пошло прям по нарастающей. Зачем она отказывалась работать, зайдя на первое место радио «Шансон»? Зачем, чтобы от меня соскочить, подавать на меня в суд? Я всегда говорил, что меня это обходит стороной. Но по итогу меня это коснулось. Близкий человек меня предал. И Слава взяла и ушла, когда начались деньги. Просто иногда выслуга лет делает свое дело.
— Для чего вообще современному артисту нужен продюсер, если он может самостоятельно и вполне успешно продвигать свой контент в соцсетях?
— Кому-то достаточно компьютера и интернета под рукой, чтобы стать популярным. Но я уже говорил, что это равносильно тому, чтобы создать машину в гараже: наверное, кто-то может, но все-таки это делается где-то на заводе. Так и в музыке.
Продюсер не отменяет популярность певца. Не делает его каким-то плохим или недоразвитым, как многие стали думать. Наоборот, приносит больше уверенности, помогает певцу быть долгоживущим. Даже исходя из русской пословицы «Одна голова хорошо, а две лучше». Продюсер — это не балбес, который себя так назвал, чтобы девочек на диван затягивать, как в шоу-бизнесе думают. Если продюсер тоже музыкант, он может стать очень важной единицей в жизни артиста. Даже именитые западные артисты никогда этого не стеснялись.
— В 2022 году вы вернулись к продюсированию группы «Тутси». Видите ли вы потенциал к возвращению у нее былой славы?
— Группа «Тутси» — заколдованная. Она, в отличие от многих других проектов, ворвалась на рынок шоу-бизнеса с первой же песней. Композиция «Самый, самый» сразу же попала в десятку и стала очень популярной в стране. Это здорово! После этого девчонки делали все, чтобы развалить группу: ругались, менялись, уходили и выходили замуж. Они делали все что угодно, кроме сплочения вокруг идеи под названием «Тутси». Поэтому, глядя на это, я решил дать им возможность отдохнуть друг от друга. И как показывает практика, девчонки снова хотят быть вместе. Это очень приятный момент для меня. Если они захотят, то я всегда рядом. Группа «Тутси» всегда в моей голове и моем сердце. Надеюсь, они уже чуть взрослее. Ведь они красивые женщины, хорошо поющие и научившиеся общаться друг с другом совсем по-другому — не так, как в нулевых.
— Раньше российская сцена была интернациональной. Сейчас эта система частично разрушилась. Сильно ли, по вашему мнению, пострадала российская сцена? Что с ней сейчас происходит?
— Я не люблю политизацию музыки. Печально слышать о том, что концерты российских артистов отменяются из-за политической обстановки. Но ни русскую музыку, ни русский балет отменить нельзя. С другой стороны, появились какие-то свободные ниши, на которые сразу же пришли новые имена. Я не хочу ничего загадывать. Русские люди живут и за рубежом, и они слушают русскую музыку. Друзья из других стран остались такими же друзьями и партнерами. Просто надо работать, не думая о политических факторах, делать то, что самому по душе, только тогда это будет отзываться и у твоих слушателей. Когда это искренне и органично. А время все расставит по своим местам.
— Если говорить о произведениях современной отечественной эстрады, то какие, по вашему мнению, тренды заметны за последнее время?
— Раньше песни были более музыкальными и светлыми. Сейчас появилось много рэпа, практически однотипного музыкально. Да и главное — музыка стала немузыкой, ее слова и манера иногда неразборчивы.
— Что нужно, чтобы стать артистом, который способен удерживать внимание аудитории долгие годы? Например, Александр Киреев был серебряным призером «Фабрики», потом — вашим подопечным, однако все равно пропал из поля зрения.
— Недостаточно просто выпустить хит, нужно постоянно быть в поле зрения, создавать громкие инфоповоды. Не так сложно залететь в чарты и тренды, как в них удержаться. И здесь важно понимать, каким путем ты готов идти, на что ты готов ради славы.
— К слову, о больших артистах — у Николая Носкова сейчас тур. Расскажите, как вместе с этим проходит его восстановление?
— Восстановление идет хорошо. Есть специальные восстановительные программы, которые Николай Иванович проходит. Он не может без творчества, без концертов. Он артист с большой буквы, в нем есть звездный код, который никуда не денется, независимо от его состояния. Он поет и получает от этого удовольствие.
— Существует мнение, что российская поп-музыка сейчас будет становиться все менее централизованной и больше развиваться в регионах. Согласны с таким утверждением?
— Мы сейчас говорим о музыке как о какой-то добыче угля, которую решили все-таки перенести на Кузбасс и открыть месторождения под Сыктывкаром. По большому счету музыка как жила у людей в душе независимо от того, где они географически находятся, так и продолжает жить. Конечно, существовали всегда центры притяжения музыкантов. Рок-клуб в Питере и Екатеринбурге. Москва — цитадель русской попсы. Но, на мой взгляд, сегодня есть столько возможностей, которые позволяют человеку выложить свое творчество в сеть из любого уголка страны, поэтому эти границы стерлись.
— Как вам кажется, какое время в истории российской поп-индустрии было самым благоприятным, если так можно выразиться, для развития артистов?
— Мне кажется, это появление проекта «Фабрика звезд» в начале нулевых. Ведь это не только музыкальный проект, но и телевизионный. Тогда большие федеральные каналы повернулись лицом к музыке и не только через новости, фильмы и программы. Например, канал «Россия» создал проект «Народный артист», Первый канал — «Фабрику звезд». Потом появились «Голос» и другие проекты. И все, кто есть сегодня в плане взрослых, серьезных артистов, в основном пришли из «Фабрики». Это Полина Гагарина, Стас Пьеха, Тимати, Зара, Ирина Дубцова и множество других. Это люди, которые уже стали корифеями и мастодонтами. И уже сами могут судить, как когда-то были судимы.
— Вы не раз работали с артистами, выступавшими на «Евровидении», и в интервью Алене Жигаловой признавались, что это для вас конкурс песни. Вы до сих пор так считаете? Смотрели ли вы конкурс в прошлом году и планируете ли в этом (интервью прошло до «Евровидения-2023». — прим. «Газеты.Ru»)?
— Изначально «Евровидение» задумывалось как конкурс песни. В принципе, так и осталось, ведь побеждает все равно песня. Но сегодня, я говорю о последних 15-20 годах, «Евровидение» стало больше чем шоу. Это настоящий праздник европейской музыки. И, к сожалению, в последние годы он приобрел политизированную историю. Вот это мне уже меньше нравится. Это был красивый праздник музыки, и очень жаль, что политика может вмешиваться в этот проект. Ведь к нему нужно относиться как к хорошему недельному марафону: люди начинают смотреть во вторник, в четверг, готовиться к субботе. И это ощущение от майской субботы... Когда ты понимаешь, что в Германии все сидят с кружкой пива за деревянными столами и смотрят конкурс до последней секунды, когда финны, уже пьяные от водки, болеют за своих, а итальянцы сидят перед телевизором с бокалом красного вина. Все это одновременно! Это был большой семейный праздник и ничего более. Не нужно было вмешивать политику.