Цивилизация
Олег «Фома» Фомин (Дмитрий Нагиев), бывший начальник охраны бизнесмена Мамая, три сезона отработал в школе физруком, но теперь ушел в лес и живет отшельником, не допуская в свою жизнь никого постороннего — порой чрезмерно жестокими методами, которые оборачиваются и против него самого. Во время одной из ситуаций Фома понимает, что его воспитывал не настоящий отец, разыскивает старое письмо с обратным адресом, стаскивает тент с понтового внедородника и отправляется в глубоко провинциальный городок Железногорск.
Отец Фомы режиссер Эрнест Шиловский (Виктор Сухоруков) руководит в этом городке театром и не сразу признает Фому. Зато Фома оказывается в центре закрученной вокруг культурной институции интриги — разбирается с банщиками, которые «кинули» Шиловского на деньги, ведет памятные по 90-м и почти подзабытые за годы работы физруком беседы с настоящим хозяином города. А главное — добивается того, чтобы отец попросил его о помощи.
На канале ТНТ начался показ четвертого сезона сериала «Физрук», в котором главный герой уже не работает в школе, зато вынужден заняться театральным менеджментом. «Газета.Ru» поговорила с исполнителем роли экранного отца Дмитрия Нагиева — народным артистом России Виктором Сухоруковым — о сериалах, провинциальных театрах и о «синдроме «Брата».
— Как вы оказались в «Физруке» и представляли заранее то, где вам предстоит сниматься?
— Когда мне предложили сниматься в известном сериале «Физрук», я чётко понимал внутри себя, что привык работать в другого рода кинокартинах. К тому же, другие отечественные сериалы последних лет, честно сказать, не особо меня радовали. Но команда сериала пообещала мне новый подход и неожиданный поворот сюжетной линии, открывающей новые горизонты развития этой, уже всем знакомой истории.
Многие лица, задействованные в предыдущих сезонах, ушли, и мы смело составляем новую историю сериала.
Ко всему прочему мне очень нравился мой персонаж – отец Фомы, которого играет Дмитрий Нагиев. В итоге я решился на этот эксперимент под руководством режиссера Игоря Волошина (автор фильмов «Я», «Нирвана» - «Газета.Ru»), исключительный талант которого был отмечен еще Алексеем Балабановым.
— Расскажите о своем герое. Насколько режиссер Шиловский похож на вас? Его было интересно играть?
— Это было безумно увлекательное творческое путешествие! Качества моего героя отражают и мою стихию:
он импульсивный творец, предающийся душевным терзаниям, который грезит о мировом признании его таланта и почетных наградах.
Эрнест Петрович Шиловский – крайне многогранный и, безусловно, одарённый персонаж, его смело можно охарактеризовать как значимого человека нашего времени. В процессе знакомства со сценарием сериала, я ловил себя на мысли, что сам герой мне импонирует! А когда дошел до места, где
появляется лысый детина и говорит: «Здравствуй, папа!»,
- я молниеносно осознал, что здесь определенно есть что играть.
— Это же не первый ваш сериальный опыт?
— Какой же он первый? «Бандитский Петербург», «Улицы разбитых фонарей», «Дальнобойщики», «Желанная». Но это было чуть-чуть. Как бы взлетал — и падал. Меня кидали на амбразуру, я взрывался и исчезал — в основном мое появление в сериалах было таким. Кроме, пожалуй, «Фурцевой», где я сыграл Хрущева.
— Театральная составляющая четвертого «Физрука» оказалась весьма актуальной для наших дней — пусть она и не повторяет последние события из реальной жизни, но перекликается с ними. Для вас сюжет четвертого сезона «Физрука» до начала съемок был комедией или суровой действительностью? Как вы оцениваете его сейчас?
— Это не про действительность. История в нашем «Физруке» абсурдистская и нереальная. Открою секрет: театр имеет свою терминологию. У него есть свой воздух, взаимоотношения, правила, параграфы и интрига. Это особый обособленный мир. И сценаристы ошибались, путая колосники с порталами и так далее. Я помогал, подсказывал. Даже когда мы репетировали пьесу Шварца «Дракон», режиссер давал такие задания, каких в жизни не бывает. Я объяснял, конечно. Иногда шли на компромиссы, осознавая условность сериала.
— Вы много работали и работаете на театральной сцене, наверняка следите за современной театральной жизнью и знаете, как тяжело выживают небольшие провинциальные (и не только) театры. По вашей оценке, то, что происходит с театром в сериале, может случиться в реальной жизни? И можно ли это предотвратить без нанесения тяжких телесных или привлечения некоего аналога Фомы?
— А вот вы их и спросите! Сядьте в поезд и езжайте до первого провинциального театра. И подсмотрите — не посмотрите! Я еду на гастроли и вижу в театре на стене объявленьице:
«Сегодня привезут морковку, свеклу, лук. По 15 рублей за кило. Желающие — запишитесь».
С другой стороны, заходя в гримуборную, я вижу, как актеры и актрисы обкладывают свой мирок игрушками, портретами, картинками, шаржами, кумирами, статуэтками, вещичками, игрушками. Там и живут. И из этого маленького мирка выходят на сцену. Хожу за кулисами и рассматриваю их декорации, щупаю костюмы и чувствую, как они любят это дело и отдаются ему. Материальная сторона вопроса оставляет желать лучшего. Но и тут много придуманного. Думаю,
есть театры, где худрук — не только режиссер, но и хозяин, и отец, и любовник, и диктатор.
— Вы уже давно отошли от образа криминального отморозка, играли Павла I, и настоятеля монастыря, и Берию, и Хрущева, и Гиммлера. Тем не менее, первый персонаж, которого вспоминают при упоминании вашей фамилии — Виктор Багров из двух «Братьев» Алексея Балабанова. Вас такая зрительская избирательность раздражает или, наоборот, радует — тем, что образ получился цельным и запоминающимся?
— Вы ошибаетесь. Я избежал синдрома Ихтиандра, Сухова и Штирлица. До «Брата» меня не разглядели основательно, хотя были и другие любопытнейшие роли. Гениальный фильм «Бакенбарды», который в Сан-Себастьяне получил приз ФИПРЕССИ. Все говорили: «фильм Мамина», «фильм Мамина», и никто не обратил внимание, что это дебют Виктора Сухорукова! А «Комедия строгого режима» как вам?
Конечно, после «Брата» я не знал, что будет такой резонанс, влюбленность в эту картину.
Да, я примазался к славе Сергея Бодрова (улыбается), но к успеху тоже имею отношение. Но синдрома одной роли мне удалось избежать. Потом был «Бедный, бедный Павел», «Остров», пять картин Станислава Говорухина. Так что страданий избежал.
— В «Физруке» ваш герой снова спасается с помощью родственника — на этот раз не брата, а внезапно появившегося из ниоткуда и уже взрослого сына. Перед началом работы над сериалом и в процессе съемок вы не проводили параллелей с «Братом»?
— Скорее проводил некие параллели с фильмом «Сынок». Но там все было наоборот – мой персонаж спасал сына,
а в «Физруке» Эрнест отвергает Фому.
Главное, что в этой истории мне не хотелось уходить в какие-то распространенные штампы, объяснять зрителю очевидное и понятное. С самого начала я задумал показать стыд и покаяние героя, а не принятие и любовь сына. Не сразу, но понемногу, растянуть это на весь сезон. Надеюсь, у меня получилось.
— Готовы еще раз повторить опыт работы в сериале?
— В «Физруке» не получится — увидите почему. Но если другой сериал, и это будет интересная история с необычным подходом и обстоятельствами, то почему нет? А еще главная роль — да! Потому что я, можете смеяться, весьма искушен в этом.
