Цивилизация
В понедельник, 24 августа, начинаются съемки первого этапа четвертого сезона музыкального конкурса «Голос» (организация включена Минюстом в список иноагентов) — слепых прослушиваний, во время которых новые тренеры будут набирать свои команды. Это одно из самых популярных шоу на отечественном телевидении, оно идет с 2012 года, а победитель первого сезона — Дина Гарипова — представляла Россию на «Евровидении-2013». Перед новым сезоном «Голоса», который выйдет в эфир в начале сентября, глава музыкальной дирекции Первого канала и создатель шоу Юрий Аксюта рассказал «Газете.Ru» о принципах отбора тренеров, о том, почему канал не будет раскрывать их имена до первого эфира, о музыкальных предпочтениях канала и о том, почему Полина Гагарина не победила на «Евровидении».
«Все они безумно знамениты»
— В четвертом сезоне «Голоса» будут какие-то изменения по сравнению с предыдущими?
— Изменения бывают всегда, они были и в первых трех сезонах. Так, например, появился элемент blind/blind — когда не только тренеры, но и зрители не видят, кто поет за загородкой. Появились «похищения» — когда тренер может спасти одного из выбывших в другой команде. Нюансов много на всех этапах проекта, и в этом году вы тоже увидите что-то новое. Но в целом проект остается таким, каким его полюбил зритель.
— Можете сейчас рассказать, что изменится?
— Ну нет, это неинтересно, это надо видеть, и мы многое покажем в первой же программе. Постараемся удивить зрителя как содержанием, так и формой. Даже кресла у тренеров будут другие — более удобные.
— Легко ли было решиться и сменить всю наставническую группу?
— Решиться было непросто, ведь изменение получилось очень радикальным.
— Когда три года назад вы запускали этот проект, то говорили, что наставников, нужных для «Голоса», очень немного, что узок их круг. Сейчас ситуация поменялась?
— Нет, я могу это повторить и сейчас. Мы ищем не просто артистов и музыкантов. У нас есть целый ряд критериев — это первое обстоятельство. Второе – это комбинация тренеров. Их в проекте четверо, и они должны иметь свои характеры, свою индивидуальность, но при этом составлять некую общность. Они должны друг друга дополнять и разнообразить, то есть быть, простите за это слово, коллективом.
Часто человек подходит по одним параметрам и не подходит по другим. А другие кандидаты никогда вместе работать не смогут. Словом, за выбором стояла серьезная работа.
— Эту проблему, я так понимаю, вы решили, успешно?
— Насколько успешно — оценивать телезрителям. Могу сказать, что наша аудитория очень хорошо знает наставников. Все они безумно знамениты, я заранее говорю это. Они большие звезды — каждый в своем жанре, каждый в своем музыкальном направлении.
— Про новый состав тренеров — это, пожалуй, тот самый вопрос, на который вы наверняка не ответите?
— Не отвечу, я не хочу ничего ни подтверждать, ни опровергать, ни тем более заявлять. Потерпите и все узнаете, осталось совсем немного.
— Когда «Голос» только запускался, вы говорили, что не готовы прогнозировать его судьбу. Сейчас прошло три года, и четвертый сезон на пороге. С прогнозами стало проще?
— Меня тогда беспокоило, сможем ли найти хорошо поющих и неизвестных молодых (а может быть, не очень молодых) людей в нашей стране. И уже после первого сезона «Голоса» я понял, что мои опасения не имеют под собой никакой почвы. Поющих людей в России много – талантливых, харизматичных и интересных. И, видимо, такой конкурс, как наш, в котором отсутствует возрастной критерий, был необходим. А что будет дальше, решим после того, как пройдет четвертый сезон. Вот он точно состоится — я знаю, кто у нас тренеры, я знаю, кто у нас участники.
— Удалось увидеть там победителя на предварительном отборе?
— Нет, победителя я не увидел. Так же, как я не видел их в предыдущих конкурсах, вообще. Я могу предположить, кто более или менее претендует на финал. Кастинг четвертого «Голоса» меня не разочаровал. Но на конкурсе у участников совсем другая задача, чем на кастинге. Мы отобрали 147 человек, и они теперь должны справиться с волнением и показать себя во всю силу в самый ответственный момент. Не каждый так может.
«Это не всеядность, это широкоформатность»
— Большинство конкурсов ориентированы на поп-музыку. Как у вас с музыкальными направлениями?
— У нас — то, что принято называть мейнстримом. Популярная классика, народная музыка, рок-н-ролл, RNB, фанк, джаз — представлено все. Мы стараемся дать максимальную палитру. Но это не радикальные направления.
— В прошлом сезоне на Первом канале был проект, который, в принципе, выбивался из мейнстрима, — «Три аккорда».
— И не только. У нас еще был конкурс «Призрак оперы», который был посвящен оперному искусству. Шансон — музыка, скажем так, для народа, для застолья, но то, что это музыка популярная, — сто процентов. Мы не ставили ограничений, исполняли все: и, на мой личный взгляд, просто чудовищный «Хоп-Мусорок», который невозможно представить себе ни в какой программе Первого канала, и романс на стихи Сергея Есенина, который пробирает до глубины души.
— С точки зрения телепродюсера, как вы оцениваете эти шоу?
— Они все успешные, включая оперу — пусть у нее были низкие рейтинги, но в нашей интерпретации это один из любимейших мной проектов.
— А вообще, есть понятие формата на Первом канале?
— Конечно. То, что вы видите это формат, и мы его сами создаем. Мы знаем своего зрителя, знаем, на кого работаем, — это основное правило человека, работающего в массмедиа. И мой принцип — делать те проекты, которые мне самому нравятся. Поэтому мне не стыдно ни за одно из шоу, которые я делал на Первом канале как продюсер, пусть даже неудачное с рейтинговой точки зрения. Как, например, «Три аккорда» — они же у нас не сразу пошли, но, на мой взгляд, мы неточно просчитали время выхода программы в эфир. Но и в этом проекте есть почерк Первого канала, а это хороший почерк.
— Какая музыка не может появиться на Первом канале?
— Нет такой музыки.
— То есть фактически вы всеядны?
— Это не всеядность, это широкоформатность. У нас может быть концерт классических рок-н-рольщиков, таких, как, например, Гарик Сукачев, — мы показывали его юбилейный концерт в «Олимпийском». Снимали и показывали концерт группы «Би-2» с симфоническим оркестром, который был в «Крокусе». В оперном проекте мы экспериментировали с великой музыкой великих композиторов — Верди, Чайковский, Моцарт, пытались это адаптировать для широкой аудитории, не той, которая ездит на фестивали в Зальцбург. Пусть Полина Гагарина исполняет оперную арию — это же интересно! И это все надо пробовать, мне кажется, даже независимо от результата. Просто надо стараться, чтобы людям понравилось.
«Атмосфера была для нас неблагоприятная»
— Вы упомянули о Полине Гагариной. Она у нас выступила очень удачно на «Евровидении», на мой взгляд…
— (Смеется.) Не только на ваш — на взгляд всей Европы и всей России.
— В какой-то момент финального голосования мне показалось, что она даже победит, а потом наступил поворот — и выиграл швед. Вам это не показалось странным?
— Нет, и вот почему. Первое. Это исключительно моя личная точка зрения, как продюсера выступления Гагариной: она бы победила, если бы была иная политическая обстановка. Но никто ничего не фальсифицировал — просто атмосфера была, скажем так, для нас неблагоприятная. Если бы не было санкционного противостояния, Гагарина с этой песней и в контексте всех остальных участников — это стопроцентная победа. Она была ярче, она была лучше шведа, к которому мы относимся с глубочайшим уважением. И второе. На «Евровидении» существуют технологии, позволяющие сохранить интригу. Они всегда выстраивают результаты, которые уже известны, таким образом, чтобы эту интригу поддержать. Вот технологически было выполнено так.
— По телевизору эта гонка выглядела завораживающе. А эта сложная политическая обстановка чувствовалась?
— Не чувствовалась совершенно, никак. Организаторы из EBU, надо отдать им должное, с самого начала, на всех рабочих совещаниях всегда говорили одно: «Евровидение» — конкурс песни, а не политики, и он не предназначен для решения социальных проблем. Это даже не про Россию говорилось.
— Вы сейчас поддерживаете связи с Полиной Гагариной?
— Я помогал и буду ей помогать. Потому что считаю ее очень талантливым человеком, а талант надо поддерживать.
— Сейчас идет суд между вашим проектом «Точь-в-точь» и переехавшим на «Россию 1» «Один в один», создатели которого обвиняют вас в плагиате. Как сложилась такая ситуация? У суда есть перспективы, на ваш взгляд?
— Были договоренности между компанией Тимура Вайнштейна и Первым каналом о том, что второй сезон проекта «Один в один» выйдет на Первом. А за месяц до выхода в эфир нам заявили: вы знаете, программа будет выходить на «России 1», мы продали ее туда. И нам ничего не оставалось, как создавать все с нуля, придумывать формат. Мы сделали свой проект, основанный на технологии перевоплощений. На это нельзя наложить никакую лицензию. И нам ничто не мешает делать «Точь-в-точь».
— Вы пока не объявляете следующий сезон?
— Пока анонса не было, думаем над этим. Но я повторяю еще раз: нам ничто не мешает это делать.
— А какие планы у музыкальной дирекции на ближайший сезон? Что еще выпустите кроме продолжения громких проектов?
— Планов у нас много. Новый сезон на Первом канале без премьер быть не может ни при каких обстоятельствах. Но говорить о них пока рано.
— В каком направлении хоть работаете?
— (Смеется.) В хорошем, развлекательном.