Цивилизация
В российском прокате — лирическая комедия Дэвида Гордона Грина «Властелин разметки», а его новый фильм «Манглхорн» с Аль Пачино в главной роли накануне был отобран в основной конкурс Венецианского кинофестиваля. Корреспондент «Газеты.Ru» поговорил с режиссером о его последних фильмах, а также о том, как ему удается попеременно снимать такие развязные комедии, как «Ананасовый экспресс: сижу, курю» и «Храбрые перцем», и такие серьезные драмы, как «Джордж Вашингтон» и прошлогодний «Джо».
Кино из сновидений и для Аль Пачино
— В одном из интервью вы сказали, что название «Prince Avalanche» (буквально — «Принц Лавина» или «Князь Лавина»), которое в нашем прокате превратилось во «Властелина разметки», вам приснилось, верно?
— Да, это постоянно происходит. Всего два дня назад мне приснилось новое прекрасное название. Хотите его услышать?
— Конечно!
— «Rubber Raincoat in Desert Landscapes» («Непромокаемый плащ в пустынных пейзажах»).
— Кажется, это неовестерн или нуар?
— Хорошая идея, но пока не знаю даже, комедия это будет или драма. Может быть, что-то в духе «Дворца Грисера» Роберта Дауни-старшего? Не видели? Обязательно посмотрите, это очень круто. Или что-то вроде «Святой горы» Алехандро Ходоровски. Названия у меня появляются задолго до фильмов, до самых общих даже о них представлений.
— А что потом: история, сценарий?
— Мне кажется, я работаю задом наперед: часто начинаю с персонажа, а не с истории, потому что герои мне интереснее сюжетов. «Властелин разметки» начался с того, что я увидел дорогу, окруженную сгоревшим лесом, и захотел поместить в это пространство двух героев. А потом мне друг рассказал про отличный исландский фильм «В любую сторону» (Á annan veg) — там как раз дорога, странный пейзаж и двое.
В итоге получился фильм про парней, которые наносят разметку на обновленное после лесного пожара шоссе, про отношения между изолированными от мира людьми.
Иногда все начинается с исполнителя еще не существующей роли. Например, есть у меня один проект, который существует только потому, что я хочу сделать фильм, полностью выстроенный вокруг одной актрисы. Она мне очень нравится.
А еще я недавно закончил фильм, написанный специально для Аль Пачино.
— «Манглхорн», отобранный в конкурс Венецианского кинофестиваля?
— Да. Несколько лет назад я отправился на встречу с Пачино и, в общем, как-то не сложилось тогда, не задалось. Но, уходя, я пообещал, что вернусь через год с превосходным сценарием, который напишу специально для него, и тогда мы поработаем вместе. Он только рассмеялся. А я просто взял все идеи, которые появились во время нашего разговора, и сконструировал для Пачино персонажа. И все потому, что мне и правда очень хотелось с ним поработать.
— Там вокруг Пачино очень интересный актерский состав сложился: Холли Хантер, Хармони Корин... Что все эти люди делают у вас вместе?
— Это любовная история. Мужчина размышляет о прожитой жизни и думает о женщине, с которой он расстался много лет назад. Когда он встречает героиню Холли Хантер, у него случается прилив сил для новых романтических чувств. А Хармони играет парня, у которого Пачино был тренером по бейсболу. Парень этот тоже пытается заставить нашего героя проснуться от старческой дремоты.
Вначале мы видим одинокого человека в депрессии, затем он начинает встречать людей из своего прошлого, и столкновения с ними открывают какие-то новые черты в нем.
Вообще меня что угодно может натолкнуть на идею фильма: странные места, песни, сейчас вот пишу вещь, которая началась с шутки из сборника анекдотов. Только кино из этой шутки я хочу сделать совершенно серьезное, настоящую драму.
Драма и комедия, или Все смеются над разным
— Вас, кстати, интересно между анекдотами и драмами мотает. Начинали с серьезных историй для фестиваля «Санденс»: «Джордж Вашингтон», «Подводное течение», «Снежные ангелы», спродюсировали «Оружейные истории» Джеффа Николса. Потом пошли отвязные комедии: «Ананасовый экспресс: сижу, курю», «Храбрые перцем», «Нянь». Теперь вроде как опять поворот совершили: «Властелин разметки» еще комедия, но уже лирическая, а снятый в том же 2013-м «Джо» уже прям южная готика. Это какие-то сознательные переходы?
— Драма или комедия, для меня не так важно, правила одни — работать с актерами, давать им свободу и никогда не «жениться» на сценарии, а просто находить атмосферу, которая кажется верной. Единственная разница состоит в том, что я бы никогда, хотя «никогда» — это сильное слово, но все же я не включил бы в свой серьезный фильм ничего, что я не считал бы драматургически оправданным, работающим на историю. Комедия — другое дело. Например, когда я снимал сериал «На дне» (Eastbound & Down), у которого была своя замечательная фанатская база, то вставлял в фильм какие-то штуки, зная, что они позабавят зрителей, даже если мне самому они не всегда были близки. В то же время я вырезал что-то, что мне казалось довольно забавным, потому что понимал, что для других такие шутки окажутся слишком долбанутыми и странными. Так что в комедийных работах я допускаю компромиссы, но в драматических фильмах все должно быть на 100% моим по вкусу и ощущениям.
— И потом не раскаиваетесь, что пошли на компромисс?
— Комедия — такой жанр, что постоянно приходится сомневаться. Вот сейчас мы снимаем пилот телесериала, и недавно я удалил сцену после просмотра первой сборки серии. А вчера мой монтажер показывает новый вариант — и выясняется, что он эту сцену втиснул обратно, но уже по-новому, и я на ней рассмеялся, она заработала. К тому же чувство юмора зависит от вашего культурного багажа, жизненного опыта, кучи индивидуальных и общинных вещей.
Аудитория по всему миру, даже в разных регионах Соединенных Штатов будет считать смешным разное.
Когда я работал над «На дне», моя мама не хотела смотреть шоу, считала его совершенно несмешным. Зато ребята студенческого возраста постоянно что-то оттуда цитировали. Комедия зависит от большого количества факторов, и я стараюсь принимать во внимание гораздо больше вещей, кроме своих собственных сиюминутных реакций.
Свое как чужое
— В фильме «Конец света — 2013: апокалипсис по-голливудски» Сет Роген и Джеймс Франко обсуждают сиквел «Ананасового экспресса», но тут же заявляют, что ни за что не стали бы делать сиквел «Храбрых перцем» — это было сознательное путешествие за границы вкуса и чувства меры?
— Это был бы лучший сиквел! Я был на съемках «Конца света»: было по-настоящему здорово тусоваться там с ребятами, подсняли фальшивый трейлер продолжения «Ананасового экспресса». Кстати, на монтаже я посмотрел более длинную версию «Конца света» — это очень смешное кино. Так вот я думаю, что, если «Храбрых перцем» поместить в более правильный контекст, у них может получиться отличное продолжение. Мы даже наметили несколько приключений, несколько направлений для движения наших героев. Если бы этот фильм оказался более успешным, как нам всем хотелось, можно было бы пойти еще более странными и темными путями.
— Думаете, есть возможность сделать этот фильм еще более странным?
— Видели мультфильм «Огонь и лед» (фэнтези 1983 года про первобытных людей и противостояние ледяного и огненного царств. — «Газета.Ru»)? Я бы хотел снимать сериалы с большим, насколько будет позволять бюджет, количеством анимации, c абсурдным содержанием и графикой. Было бы здорово делать что-то похожее на «Огонь и лед», не важно, телевизионный сериал или фильм. Мне просто нравится делать что-то разное. Если предложат снять болливудское кино или мультфильм для Pixar, я, скорее всего, буду в восторге.
— Но больше денег вам дают на комедии как раз?
— Малобюджетное кино делать тоже интересно. У меня постоянная команда, и все будет в порядке, пока у нас с ребятами есть возможность после работы выпить пива. Мы отлично проводим время: не важно, какие у нас инструменты, возможности и сколько работа приносит денег. Это как разные типы игр: иногда у тебя много игрушек (краны, стедикамы), а иногда, как во «Властелине разметки», ты просто делаешь фильм с тем, что есть. Я всегда придерживался той философии, что, если у тебя правильная команда, нужно просто использовать, что дано, и хорошо проводить время. Я никогда не смотрю на фильм как на чек, я смотрю на него как на опыт. Я слежу за решениями, которые мне приходится принимать, и стараюсь изучить себя и мир. И я все еще учусь снимать фильмы, мне все еще кажется, что я в киношколе. Когда-нибудь мне бы хотелось начать учить самому; надеюсь, что к этому моменту мне будет что показать и опыта будет достаточно.
— То есть вы склонны к осмыслению прошлого опыта и к тому, чтобы делиться им с кем-то?
— Именно. Буквально минуту назад мы общались с Таем Шериданом, молодым актером, который у меня с Николасом Кейджем в «Джо» играл. Он сейчас подумывает о том, чтобы свое первое кино снять, посмотрел несколько моих старых фильмов, оказался тут проездом и заскочил, чтобы обсудить их, рассказать про какие-то вещи, которые в качестве режиссера собирается делать, поспрашивать про то, как я начинал. Разговаривать с начинающими кинематографистами, делиться опытом, удачными находками, помогать им обойти те проблемы, с которыми они могут столкнуться, уберечь от ошибок, что совершал сам, — все это и важно, и приятно. Так что я регулярно пересматриваю свои предыдущие работы, не обязательно с ностальгическими чувствами, а скорее в образовательном ключе:
думаю о вещах, которые я уже проделал на своем пути и которые другие могли бы повторить в их собственном странствии.
— Прям садитесь и пересматриваете?
— Нет, ну не то чтобы я специально иду, беру с полки DVD и включаю какой-то из своих ранних фильмов: я бы себя не смог заставить проделать подобное. Просто время от времени я переключаю каналы, натыкаюсь на свой фильм, подвисаю и в итоге с удовольствием пересматриваю.
— Приходят мысли, что что-то по-другому нужно было сделать?
— Безусловно. Я делаю очень разные фильмы и всегда делаю их, что ли, интуитивно. Сегодня я бы снял иначе, чем вчера, а завтра не так, как сегодня. Для меня это часть процесса. Кино — это особый способ исследовать вещи, а актеры и съемочная группа — это своего рода группа исследователей. Каждое решение принимается в свой момент времени.
Чужое как свое
— Вы разное кино вспоминаете в разговоре, оно вдохновляет? Многие заявляют, что снимают сами по себе, и не любят говорить об источниках влияния.
— Мне нравится испытывать чье-то влияние. Причем речь идет не только о шедеврах. Многие рискованные шаги великих кинематографистов и даже их провалы открывают дорогу для отличных идей, оказываются духоподъемны. Иногда смотрю что-то, что не выглядит как вполне удавшаяся попытка, и думаю: «А не попробовать ли однажды нечто подобное, даже если пойду в другом направлении?» Как я уже сказал, люблю учиться. Это касается и идей, и технологий. Не был фанатом съемки на цифру, пока не увидел однажды «Драйв» Николаса Виндинга Рефна и был поражен тем, что можно делать с цифровыми камерами. Вокруг столько нового, а люди застревают на полпути.
— Как насчет 3D?
— Не уверен, что достаточно технически подкован, чтобы снять хорошее 3D. Разве что потренироваться в коротком метре. Я не из числа любителей точных расчетов и не перфекционист, а 3D — это большое количество технических разговоров. Мне бы не хотелось проводить часы на технических встречах, где вы собираете в комнате большое количество людей и объясняете им, как что должно выглядеть.
Предпочитаю направлять камеру на объект и давать ему свободу.
Впрочем, опять же сейчас мне нравится это, но никогда не знаешь ничего наперед. И до 3D может дойти, если возникнет что-то подходящее. В этом плане «Гравитация» Альфонсо Куарона была очень вдохновляющей. Но если мне сказать, что я буду снимать фильм год, это прозвучит устрашающе.
— Чужое кино часто удивляет?
— На самом деле я довольно редко удивляюсь. Хотя вот увидел «Побудь в моей шкуре» Джонатана Глейзера (выходит в российский прокат на этой неделе. — «Газета.Ru») — и это потрясающе, что кто-то сейчас делает кино настолько не по правилам, без оглядки на кого бы то ни было, кроме себя.
Или взять «Отрочество» Ричарда Линклейтера (приз за режиссуру на Берлинском кинофестивале, фильм снимался 12 лет с одними и теми же актерами, чтобы запечатлеть взросление героя. — «Газеты.Ru»), которое просто ломает все договоренности о том, что такое кинопроизводство, — это яркий пример вдохновляющей работы. Я могу прийти в восторг и от фильма вроде «Ровер» (вестерн Дэвида Мишо про австралийскую пустыню в неблагополучном будущем. — «Газета.Ru») — словом, когда вижу нечто, что сделано уверенно и у чего есть уникальный характер, настроение.
— Вы чувствуете себе частью какого-то сообщества? Например, внутри комедийного жанра все очень сильно друг с другом связаны: люди, связанные с Джуддом Апатоу, люди, связанные с вашими фильмами, люди, с которыми вы связаны. И что за пределами комедии?
— В каждой области кино есть какое-то сообщество. Например, моя команда. Но есть и отличные случаи сотрудничества или просто обмена мнениями. Я живу в Остине, в Техасе, и вчера мы с братьями Зеллнер отправились в Alamo Drafthouse (кинотеатр, известный строгими правилами, включающими запрет на разговоры по телефону и SMS-переписку в зале. — «Газета.Ru»), чтобы пересмотреть «Синий бархат». Они отличные ребята, и мне нравится, что они делают. Несколько дней назад я был в Лос-Анджелесе у того же Рефна, мы разговаривали о состоянии кино и о попытках снимать странное кино. Такие режиссеры, как Джефф Николс или Рамин Бахрани, ходят друг к другу в монтажные, чтобы посмотреть и обсудить черновые сборки своих фильмов, обсуждают фестивальные стратегии. Для меня очень важно находиться в состоянии диалога не только со своей командой, но и с людьми, которые иначе смотрят на свою и мою карьеру, на положение дел в индустрии сейчас.
— Было ли что-то, что вы хотели бы сделать, но никто пока не предлагает?
— Я вроде бы достиг уже всех целей, кроме одной — киноверсии первой книги Ника Кейва «И узре ослица Ангела Божия». Это был бы очень дорогой и совсем некоммерческий проект, поэтому я не знаю, откуда может появиться финансирование. Быть может, сделаю кукольное представление.
