Цивилизация
«Франция потеряла артиста, который представлял ее во всем мире и которым она гордилась», — заявил французский президент Франсуа Олланд после известия о смерти актера, режиссера театра и кино Патриса Шеро.
Шеро, происходивший из семьи художников, кажется, был современным воплощением настоящего универсала от искусства — был блестящим киноактером, снимал фильмы, ставил оперные и театральные спектакли, одинаково незаурядно проявляя себя во всех этих сферах.
Его слава началась в середине 1970-х.
Шеро представил на фестивале в Байройте свою версию вагнеровской тетралогии «Кольцо Нибелунгов»: он перенес действие знаменитой оперы во времена композитора, в середину XIX века, и превратил ее в аллюзию на то, как Маркс представлял себе капитализм и эксплуатацию рабочего класса.
После такого прочтения классики Шеро был признан гениальным режиссером, получил множество предложений о работе, а заключительная часть цикла, которую он представил в Байройте в 1980-м, завершилась получасовой овацией.
Шеро оказался очень разносторонним творцом и не замкнулся только в оперных рамках, хотя у фанатов оперы он остался в памяти как постановщик «Кольца нибелунгов», «Сказок Гоффмана» Оффенбаха или «Воццека» Альбана Берга. Для театралов Шеро известен как режиссер и классической (от Шекспира и Мольера до Ибсена и Ведекинда), и современной драматургии — в его послужном списке среди прочих есть постановки по Бернар-Мари Кольтесу и Хайнеру Мюллеру. Его драматические работы почитали за честь поставить в свою программу фестивали в Эдинбурге и Авиньоне. В оперном жанре, пожалуй, ему просто не было равных: без него не сложился бы в том виде, в каком он существует сейчас, жанр «режиссерской оперы» (которому многие представители музыкального театра до сих пор отказывают в праве на существование).
Стоит отметить, что с музыкальной стороны в оперных постановках с ним работали лучшие из лучших — «Кольцом Нибелунгов» и «Лулу» по Бергу в 70-е дирижировал француз Пьер Булез, «Дон Жуаном» Моцарта и «Тристаном и Изольдой» — израильтянин Даниэль Баренбойм.
На последней работе Шеро в оперном жанре, поставленной в нынешнем году, музыкальной частью заведовал финн Эса-Пекка Салонен.
В кино Шеро также проявил себя ярко: найдется немало киноманов, которые знают Шеро исключительно как кинорежиссера или актера: он сыграл несколько ролей, среди которых, например, в «Дантоне» Анджея Вайды. Интересно, что эпизодическая роль, сыгранная им в фильме «Время волков» Михаэля Ханеке, стоила картине места в каннском конкурсе 2003 года: будучи председателем жюри, француз решил исключить любой конфликт интересов, несмотря на громкие призывы кинообщественности не быть столь щепетильным.
А его кинорежиссерская карьера началась еще до байройтского «Кольца» — с экранизации романа Джеймса Чейза «Плоть орхидеи» в 1975 году.
И уже с начала 80-х он регулярно участвует в кинофестивалях класса А и получает престижные награды. Так, его социально-ироничный «Раненый человек» в 1983 году участвовал в основном конкурсе Каннского кинофестиваля и получил «Сезар» за лучший сценарий. Он вернулся в Канн в 1994 году с «Королевой Марго», главную роль в которой сыграла Изабель Аджани, — и эта картина завоевала два приза, в том числе престижный Гран-при жюри, а также номинировалась на премии «Оскар», «Золотой глобус», получила пять «Сезаров» и стала одним из тех фильмов, которые обеспечили Шеро международную славу. Второй такой картиной стала драма «Интим» по сценарию Ханифа Курейши, которая тоже участвовала в каннском конкурсе и стала детонатором настоящего скандала: от заслуженного уже режиссера никто не ожидал резкой ультрапсихологичной ленты на грани порнографии. «Интим» получил двух берлинских «Медведей» — главного, золотого, и серебряного, доставшегося Керри Фокс за лучшую женскую роль.
Его последним фильмом стало «Преследование» — история о необъяснимой жестокости жизни участвовала в основном конкурсе Венецианского кинофестиваля 2009 года.
Композитор Пьер Булез, узнав о кончине Шеро, назвал его «единственным режиссером, с которым имел желание работать». «Его работа держится на деталях, которые в результате принимают общечеловеческое значение и несут в себе невероятные эмоции, — поделился композитор с изданием Le Monde. — Мне было спокойно рядом с Шеро, и, если он предлагал что-либо, я всегда соглашался на эксперимент».
