Цивилизация
«Ни одно произведение искусства не стоит человеческой жизни», — повторяет золотое правило о вреде героизма сотрудник аукционного дома Саймон (Джеймс Макэвой). Но когда за картиной Гойи «Ведьмы в воздухе» прямиком на торги заявляется бандит Фрэнк (Венсан Кассель), молодой человек пренебрегает заученной инструкцией, получает по голове и теряет часть воспоминаний о вечере. Полотно стоимостью пару десятков миллионов фунтов также оказывается утрачено, а Саймон становится последним, кто держал его в руках в день налета.
«Амнезия — это чушь», — авторитетно заявляет один из подельников Фрэнка и пускает в ход плоскогубцы.
Когда же традиционные методы ведения допросов не срабатывают, забывчивого парня отправляют к гипнотизеру. На каждом сеансе доктор Элизабет Лэмб (Розарио Доусон) выясняет все новые обстоятельства жизни Саймона, но судьба живописного шедевра долгое время остается неясной.
Впервые у Дэнни Бойла одним из главных действующих лиц истории становится женщина.
Да еще какая: героиня Розарио Доусон схватывает и обрабатывает информацию на лету, легко и уверенно перехватывает инициативу, не боится повышать ставки и идти ва-банк, отлично смотрится обнаженная с пистолетом и может залезть в голову мужчине так глубоко, что не выгонишь.
Специалист по измененным состояниям сознания Бойл многие годы снимает кино про влияние исключительных обстоятельств на рассудок. Будь то употребление героина в «На игле», или прогулки по опустевшему Лондону под музыку группы «Godspeed You! Black Emperor» в зомби-хорроре «28 дней спустя». Или труп нового соседа и чемодан денег под кроватью в дебютной «Неглубокой могиле». Или полет к Солнцу в «Пекле». Или 127 часов без движения и запасов воды и еды в пустыне в «127 часах». Теперь вот рассудок героя проверяет на прочность вкрадчивый голос смуглой красавицы.
Герои Бойла неизменно оказываются не тем, чем казались:
даже из самых простых курьеров и клерков британец тащит на свет черт-те что,
попутно развлекая себя и зрителя то вспышками, красками и тенями галлюцинаций (в его фильмах постоянно кому-то что-то мерещится), то нелинейно рассказанной историей. В «Трансе» Бойл вернулся к сотрудничеству со сценаристом первых четырех своих фильмов Джоном Ходжем («Неглубокая могила», «На игле», «Жизнь хуже обычной», «Пляж»), и здесь хватает и видений, и нелинейности.
В тихом Саймоне черти водятся, а гипноз не только извлекает из его памяти забытое, но и корректирует личность — ведь каждый из нас есть сумма того, что мы помним и знаем о себе, как говорит героиня Доусон. Ходж и Бойл замешивают в свой психоделический бульон «Матрицу» братьев Вачовски, «Начало» и «Помни» Кристофера Нолана.
«Хочешь забыть или вспомнить?» — спрашивает сошедшая с полотна Гойи ведьма.
Если что-то можно извлечь из головы, можно нечто в нее и поместить — быстро догадывается Фрэнк. Даже соотечественник Гай Ричи мерцает в отраженном экраном свете, но это уже специфика материала: карты, деньги, стволы.
Бойлу сложно загонять себя в рамки — год назад он сумел за несколько часов рассказать все о родине и истории современной поп-музыки, поставив впечатляющую церемонию открытия Олимпийских игр в Лондоне. Структура же рассказа, в котором путаются подлинные и ложные воспоминания, позволяет добавлять сюжетные повороты в любом количестве, вот рассказчик и увлекается. Кино и есть гипнотерапия, эта мысль не нова, и Бойл усаживает зрителя в кресло, чтобы проецировать на его сетчатку кино 1990-х, мастерски выдавая собственную память за коллективную.
