Цивилизация
В Малом Манеже полумрак. Торжественная лента рисунков Анатолия Зверева в черных рамках освещена точечным светом, и кажется, что рисунки с неровными краями источают свет сами. Листы обгорели: кипа рисунков чудом сохранилась в пожаре на даче коллекционера Георгия Костаки 35 лет назад.
В поджоге дома в подмосковной Баковке, где Костаки хранил часть коллекции, подозревали КГБ; вскоре коллекционер эмигрировал, а обгоревшую графику оставил дочери Наталье. За реставрацию никто не брался: иметь дело с огромным количеством обгорелых, а потом и вымокших листов — дело хлопотное и ответственное. За дело взялась сама Наталья, понемногу выучившись реставрации. Удалось спасти около 200 работ.
Большая часть выставки «Зверев в огне» — графика 1950-х годов, чуть меньше живописи, и самое ценное — супрематические этюды 1957–1959 гг.
Эпическая трудоспособность Зверева вошла в историю. Бесприютный и, мягко говоря, сильно пьющий, он рисовал где угодно и на чем придется. В конце 1950-х часто жил на даче Костаки, и большинство уцелевших в огне работ сделано именно там. Рабочий стол Зверева в Баковке был огорожен фанерными щитами, потому что краска летела во все стороны. О том, как Зверев работал, рассказывают небылицы.
Часто он разрезал тюбик краски, выдавливал кучку на холст, резко размазывал — и за несколько минут из горы краски получалась вещь. О готовых работах художник не заботился. Когда он узнал о пожаре, отреагировал просто: «Картины я новые нарисую».
Особый раздел выставки посвящен семье Костаки. Здесь портреты самого коллекционера и детей. Угловатая фигурка «Танцующая Наташа», стилизованная под детский рисунок, — это Наталья Костаки, которая сохранила и отреставрировала работы. «Саша за рулем» — редкий для Зверева поясной портрет, впрочем из-за игрушечного руля виднеется только голова в шапочке. Есть в экспозиции и послепожарные портреты. Они вделаны в фальшстены на выставке, чтобы не выделяться необгоревшей каймой. А отреставрированным работам, на которых удивительным образом уцелели подписи Зверева, рваные края, окаймленные черным, очень идут. Если не знать, замечал еще сам Костаки, можно решить, что такова была затея художника.
Открывают выставку супрематические этюды — заняться ими Звереву посоветовал Костаки, который за 10 лет до того начал свою коллекцию с увлечения русским авангардом. Супрематические плоскости, сделанные экспрессионистски стремительно и размашисто, теснятся и не умещаются на листе.
Даже геометрические композиции у Зверева бурлят, четкий контур едва вмещает варево цвета. Пожар, уничтоживший ровные края, и правда способствовал украшению работ.
Графика Зверева напоминает каллиграфию. Бесчисленные портреты и автопортреты сделаны несколькими росчерками. Следуя за движением кисти с тушью, он идет на искажение и упрощение формы; в его скорописных листах видится что-то японское. Есть даже будто картинка из Басе: на голой ветке сидит одинокий ворон.
Визитной карточкой Зверева на рынке стали женские портреты. Плодовитость художника, его беззаботность по отношению к судьбе работ и их высокая стоимость послужили причиной появления огромного числа подделок.
Обнаружение «нового Зверева» всегда вызывает некоторые подозрения. Однако все работы из коллекции Костаки — проверенные подлинники.
В последнее время происходит переоткрытие Зверева для широкой аудитории. На нынешней «Зверев в огне» и «160 работ А. Зверева», которая недавно прошла в Литературном музее, галеристка Полина Лобачевская показывает гениального многогранного художника, который очень далек от поверхностного образа «автора одной темы». Специально к выставке Ираидой Юсуповой и Александром Долгиным был снят фильм, в котором о харизматичной, еще при жизни обросшей легендами фигуре художника рассказывают друзья и коллеги. В процессе подготовки экспозиции не раз звучала мысль, впервые артикулированная после смерти мастера в 1986 году: необходимо создать музей Зверева, недостатка в посетителях он иметь не будет. Однако, при всей очевидной популярности художника, ни одна из попыток систематизировать его наследие не была доведена до конца.
