Цивилизация
В Манеже возобновляется выставка фотографа Эрвина Олафа. Это означает, что московское «Евровидение», про которое все говорили последние полгода, окончательно ушло в прошлое. Где-то в Москве еще можно встретить машины, вывозящие оборудование, но еще пара ночей и конкурс навсегда уйдет в историю, а автолюбители затрут нанесенные на Садовое кольцо эмблемы фестиваля.
Про конкурс уже было сказано, кажется, все, что только можно.
Одни ругались на пробки и обличали хамство развозивших гостей и участников таксистов. Другие привычно поносили бездуховность европейской попсы. Наконец, некоторая группа товарищей возмущалась разгоном гей-парада на Воробьевых горах. Как же это, дескать, можно, при живых-то европейцах в городе. За всем этим практически без внимания остался, пожалуй, главный вопрос. Вернее, два. Первый: что это было? Второй: что это значит? В конце концов, «Евровидение» проводится каждый год, но в Москву в ближайшие годы не приедет, и неплохо бы подвести хоть какие-то итоги.
Чтобы ответить на первый вопрос, придется сказать несколько слов о том, что «Евровидение» сегодня вообще значит для Европы.
Забудьте о пренебрежительных суждениях, мол, «Евровидение» — это конкурс для домохозяек, к которому наши западные соседи относятся не более чем как к шутке.
Все не совсем так, и свидетельств тому было достаточно даже на прошлой неделе. Дебют Патрисии Каас отнюдь не означает начало эпохи ее гастролей по российским городам-десятитысячникам, а Эндрю Ллойд Уэббер сочинил для Великобритании песню отнюдь не потому, что ему больше нечем заняться. У прославленного британца, к слову, сейчас полным ходом идет подготовка сиквела «Призрака оперы». Если уж и эти артисты не смогли вас убедить, то вспомните незаслуженно оставленную без внимания добровольно поддержавшую немецких конкурсантов Диту фон Тиз, которая, наряду с «Евровидением», регулярно выступает со своим шоу на крупнейших кинофестивалях вроде нынешнего Каннского. Наконец, можно вспомнить и прошлогодний скандал, устроенный британцами, которых, видите ли, засудили.
Ну не стали бы они истерить, если бы конкурс не имел для них никакого значения.
Другое дело, что для России весь этот праздник всегда значил несколько больше, чем для остальных. Наши участники, в отличие от представителей прочих стран, частенько были не подающими надежды, а вполне состоявшимися проектами с немалым бюджетом.
Решение сделать московское «Евровидение» на таком уровне, чтобы все от зависти и восхищения шампанским захлебнулись, было принято по совокупности причин, а не потому, что у нас всему этому придают больше значения, чем надо.
Поставленную задачу принялись выполнять с присущим русскому человеку рвением. Чего стоит только купленная за какие-то баснословные миллионы ПТС или 160 тонн оборудования, подвешенного на крышу «Олимпийского». Окончательный бюджет конкурса, несмотря на обещания Константина Эрнста огласить его сразу после завершения, пока не назван,
но о предварительных $48 млн уже можно говорить, как об абсолютном рекорде в истории «Евровидения».
Близкими к рекордным были и показатели количества гостей фестиваля и аккредитованной прессы в частности. В регулярно публикуемой истории «Евровидения» все эти результаты наверняка будут подробно отражены.
Но вернемся к событиям прошлой недели. В том, что российские организаторы костьми лягут, чтобы сделать Европе «богато», никто особенно не сомневался. Тем не менее и результат оказался весьма впечатляющим. Можно, конечно, долго возмущаться и хором Александрова с розовым танком, и пляшущими медведями, и Манежем в качестве тусовочной площадки, но если попытаться посмотреть объективно, праздник явно удался. Среди отстроенных по случаю грандиозных декораций смотрелись вполне органично и выписанный для финала Cirque du Soleil, и британский классик с роялем. Да и вообще драматургия всех трех основных шоу, несмотря на (а может, и благодаря) избыточную роскошь, завораживала даже самых отпетых скептиков. А уж члены заморских делегаций, судя по их реакции, и вовсе были в восторге.
Стоила ли игра свеч? Судя по всему, да.
Конечно, несмотря на известную политизированность конкурса, дипломатические отношения со всеми европейскими странами у нас вряд ли немедленно пойдут в гору. Тем не менее почти все участники без всякого давления принимались рассказывать журналистам о своих незабываемых впечатлениях, а их группы поддержки неделю веселились в Евродоме, не приходя в сознание. Конечно, москвичам пришлось несколько потесниться, но таковы, в конце концов, правила игры: когда в доме праздник, о гостях заботятся несколько больше. На грядущем норвежском этапе конкурса, во всяком случае, россияне точно будут дорогими гостями.
А московское «Евровидение» явно станет по ряду показателей точкой отсчета для подобных сборищ, как за рубежом, так и у нас. Забудутся дурацкие комментарии в телетрансляции, забудутся пробки, но сам конкурс, вероятно, займет свое место где-то чуть пониже Олимпиады-80.
