Цивилизация
— Что вас так привлекает в инспекторе Клузо, роль которого вы играете уже во второй раз?
— В «Розовой пантере» есть все, что мне нужно: возможности для разговорной комедии и трюковой, для игры соло и в ансамбле. Не так просто найти настолько универсальный фильм, в котором можно играть комические трюки правдоподобно! Этот проект – большая удача.
— Тень великого Питера Селлерса, который первым сыграл роль Клузо в «Розовой пантере» 1963 года, вас не тревожит?
— Тревожит, разумеется, но больше она волнует остальных – продюсеров, режиссеров, журналистов, — чем меня самого. Прошло уже почти полвека, молодая аудитория и понятия не имеет, кто такой Питер Селлерс. Хотя, конечно, именно он создал инспектора Клузо. Мой инспектор немного другой, но он не мог бы родиться на свет без Селлерса.
— Все комики утверждают, что самая трудная задача в мире – смешить людей. Вы согласны с этим утверждением?
— О да, несомненно! Правда, со временем и с опытом приходит владение определенной техникой, которая помогает справляться. Однако иногда ты можешь насмешить всех до смерти случайно, а в другом случае будешь из кожи вон лезть и никто даже не улыбнется. Секрет смеха неизвестен – иначе кто-нибудь давным-давно бы на этом разбогател. Как-то мне сказали: «Богатые люди коллекционируют искусство, потому что ищут то, на что денег не хватит даже им». То же самое с комедией: достичь совершенства невозможно в принципе.
— Вы можете назвать комика, который хотя бы приблизился к совершенству?
— Полагаю, такой человек – Чарли Чаплин. Но откуда мне знать, был ли он доволен своей работой? Я знаю лишь, что он постоянно снимал новые фильмы, как одержимый, как будто никак не мог найти интонацию, которая бы его полностью устроила. На свете хватает прекрасных комиков, но я не уверен, что хотя бы один из них доволен собой.
— Чаплин – ваш идеал?
— Отнюдь, этого я не говорил. Я познакомился с его фильмами слишком поздно. А в юности больше любил и смотрел Лорела и Харди. Потом пришла любовь к Джерри Льюису, и после этого я начал смотреть комедии. Прекрасных комиков много, но известные мне – в основном американцы. Вы их все равно не знаете.
— А что вы думаете о Луи де Фюнесе, на которого так похож временами ваш инспектор Клузо?
— Я знаю мало французских комиков и только слышал имя де Фюнеса – меня с ним даже знакомили, но я не видел ни одного его фильма. Простите меня.
— Де Фюнес говорил, что хорошая комедия похожа на хорошую музыку, на ритмичную мелодию.
— Прекрасная мысль. Некоторый ритм ты должен ухватить с самого начала… и не останавливаться. Комический эпизод – как хорошо написанная музыкальная пьеса, это визуальная музыка. Но здесь мы говорим только о комедии жестов, потому что комедия разговорная не имеет с музыкой ничего общего.
— Вы ведь сами музыкант, играете на банджо?
— Как приятно, что вы об этом знаете! Сейчас заведу вам со своего мобильника небольшую пьесу, которую записал совсем недавно (звучит музыка банджо). Мой новый альбом вышел только что, и в рейтингах закачек на amazon.com мы сразу вышли на седьмое место, а потом поднялись до второго – сразу за Брюсом Спринстином. Есть чем гордиться.
— А своим французским акцентом гордитесь?
— Еще бы! Главное мое достижение.
— Как практиковались?
— Старался чаще общаться с моим близким приятелем Саркози. (Смеется). Ой, нет, извините, это же не мой приятель, а приятель моего партнера по съемочной площадке Жана Рено! Если серьезно, то у меня был отличный тренер. Вообще-то мне редко приходилось до «Розовой пантеры» работать с акцентами. Поэтому я не был уверен в себе и подписал контракт лишь после того, как мой акцент был удовлетворительным.
— Вы – соавтор сценария к фильму. Каково это – писать самому свои реплики?
— Честно говоря, я бы предпочел, чтобы этим занимались профессионалы. Но мне понравилось. Ощущение контроля над тем, что говоришь и делаешь, все-таки довольно приятно. Хотя «Розовая пантера-2» получилась хорошим фильмом благодаря не мне, а режиссеру Харальду Цварту, который собрал все и всех воедино. Благодаря ему на площадке всегда была радостная атмосфера, и если бы не он – никакие бы мои остроты не помогли. Я, откровенно говоря, не считаю себя дилетантом в вопросах комической драматургии – в прошлом году одна моя театральная пьеса имела немалый успех, но все-таки в кино, где на кон поставлены гигантские деньги, я предпочитаю делить ответственность за успех с кем-то другим.
— Деятельность драматурга позволяет зарабатывать?
— Не вполне, разве что на орехи. С кино не сравнить. Хотя… Я до сих пор получаю деньги от различных театральных компаний, ставящих мою пьесу. Например: «От Миннесотской средней школы такого-то округа, 80 долларов». Такого рода гонорары.
— Действительно, не то же самое, что в кино, особенно учитывая количество ваших фильмов.
— Да, вы спрашивали о секретах хорошей шутки – так вот, один я вам открою: надо сниматься почаще. Чисто статистически некоторые из твоих фильмов будут иметь успех. Заранее предсказать успех комедии невозможно. Великий американский сценарист Уильям Голдман написал лет двадцать назад книгу о мастерстве кинодраматургии, и в ней есть замечательная фраза: «Помните одно – никто ничего не знает». По отношению к комедии это точно так.
— А знаете ли вы что-нибудь о том, как сделать фильм универсальным, понятным и смешным как для американцев, так и для европейцев или россиян?
— В комедии это сделать очень сложно. В основном удается быть понятным за счет трюков, унаследованных еще от немого кино. С драмой проще: там все диалоги – на тему «Я тебя люблю» — «А я тебя нет», и это перевести на любой язык не составляет никакого труда. Что касается «Розовой пантеры-2», я действительно себе не представляю, как в дубляже русский актер сыграет французский акцент американского актера? Однако некоторые вещи перевести совсем несложно: «Это не диктофон, это ручка!» Смеются все.
— Вы кажетесь человеком основательным, серьезным. Вам вообще нравится зарабатывать на жизнь комедиями?
— Каждый раз, когда меня просят сказать что-нибудь смешное, я начинаю нервничать. Получится ли? Никогда не бываю в этом уверен до того момента, как услышу смех. К счастью, люди перестали ждать от меня постоянных шуток за границами экрана. Да и нельзя постоянно шутить – тебя возненавидят!
— Что скажете о новейшем поколении американских комиков?
— Главное отличие от нас – они моложе. Но есть и другие отличия. Мы изучали творчество классиков комедии, они плевать на них хотели. Их юмор свежее нашего, острее, необычнее. А еще для них ирония – не комический прием, а способ жизни и мысли. Как, собственно, и для меня. Гораздо проще сказать любую вещь иронически, чем всерьез.
— Джордж Буш-младший ушел в отставку – похоже, с ним исчез неисчерпаемый источник для шуток…
— Я никогда не занимался политический комедией, так что у меня проблем не будет. Но, конечно, избрание Барака Обамы заставило нас всех вздохнуть с облегчением.
— Вы действительно далеки от политики – как же вышло, что представлять «Розовую пантеру-2» вы поехали на самый политизированный фестиваль в мире — Берлинский?
— Я был удивлен и польщен. Сначала подумал, что тут спецпрограмма коммерческих фильмов, но ошибся. Оказалось, отборочная комиссия на самом деле видела наш фильм, оценила его и попросила нас приехать. Мы никак в это поверить не могли.
— Напоследок вопрос из личной жизни: правда ли, что вы женились, не успев сбрить усы инспектора Клузо?
— Чистая правда. Я бы просто не успел их снова отрастить, так что решил не сбривать. Всем вроде бы понравилось.
— А сейчас легко выходите из образа?
— Уже вышел. У меня новое дело – пишу роман из жизни нью-йоркских арт-дилеров. Я и сам коллекционер, у меня дома есть небольшая коллекция. Но фильма на эту тему бы снимать не стал. Невероятно трудно снимать кино об искусстве.
