Цивилизация
В то время как Голливуд вовсю щебечет о том, что со смертью близкого жизнь не кончается — главное, потерпеть немного, а потом, глядишь, все наладится само собой, Европа далека от подобного оптимизма. Игнорируя жизнеутверждающий тренд, заданный фильмами вроде «P.S. Я люблю тебя» и «Невеста с того света», французский кинематограф заявляет: если и наладится, то нескоро, да и вообще, не стоит на это рассчитывать.
Сценарий к «Жизни после него» написал писатель, сценарист и режиссер Кристоф Оноре, а снял картину Гаэль Морель, причем у них с Оноре уже был совместный проект — «Клан» — фильм о трех братьях, на заднем плане судьбы которых маячит смерть матери. В картине Оноре «Моя мать» после внезапной кончины отца мать и сына затягивает в инцестуальные любовные отношения, а в мюзикле «Все песни о любви» герой приходит в себя после гибели подружки.
Оноре, кажется, взялся перебрать все возможные варианты потери, и в «Жизни после него» приходит черед переживаний матери, лишившейся сына.
Матье и Франк, два худощавых юноши, скачут по комнате, нацепив женские платья, затем Матье жеманно сообщает, что не хочет идти на вечеринку, потому что у него слишком много прыщей, Франк говорит, что Матье самый лучший, парочка бесится под музыку, катаясь в двусмысленных объятиях по кровати. Однако, подразнив зрителя предвкушением перверсии, фильм идет на попятную — ничего противоестественного, суровая мужская дружба. В доказательство тому, приятели, не смущаясь, выходят, как были, к матери Матье Камилле (Катрин Денев), и она со смехом помогает им накрасить ресницы. Просто у мальчиков такие приколы.
В тот же вечер друзья попадают в аварию: машина Франка врезается в дуб, Матье умирает на месте, на Франке — нет ни царапины. Тут-то и начинается: Франк мается от чувства вины, Камилла страдает по сыну, что делает из них странноватую пару, объединенную связью не совсем здорового характера.
Впрочем, начитавшись анонсов, впору вообразить невесть что и, настроившись на извращения и сексуальный мезальянс, не найти здесь ни того, ни другого.
Камилла, между тем, просто вымещает освободившуюся материнскую любовь, направив ее на Франка: нанимает его на работу, заботится о том, чтобы он посещал институт, дарит скутер, следит за ним по вечерам и водит на концерты. Поначалу Франк благосклонно принимает заботу, кормит Камиллу пиццей и даже немного кокетничает, потом ненадолго пугается, ну а под конец смиряется и понимает, что и сам без этого не может. С одной стороны, таким образом он искупает перед ней вину, с другой – заменяя собой, в каком-то смысле воскрешает умершего друга.
Камилла замыкается в потребности общаться с ровесниками сына, причем в ход идет не только Франк, но и случайные студенты. Ее не радует ни бывший муж, намекающий на то, что серьезность его нынешнего романа целиком зависит от Камиллы, ни дочь с новорожденным внуком, которых она в раздражении вышвыривает из дома. И все психологически понятно и точно и даже вызывает временами волну рефлекторного сочувствия (если перед зрителем полтора часа рыдать, он в конце концов, скорее всего, тоже расплачется), но порекомендовать фильм к просмотру, снабдив хвалебной характеристикой, мешает одна малюсенькая деталь.
У этой истории есть начало, но нет ни кульминации, ни развязки, ни развития.
Кроме истерик и невнятных взглядов решительно ничего не происходит, и даже специально постаравшись, к «Жизни после него» невозможно придумать вразумительный спойлер. Анекдотичному «убийца — садовник» здесь может соответствовать разве что страшная-страшная сюжетная тайна: где-то в середине фильма пострадает виновный в аварии дуб.
