Цивилизация
Случай музыканта Акима Апачева, который разрисовал Суджу матерками, а потом в стиле «мат-перемат» отвечал возмутившимся, ставит нас перед куда более серьезным вопросом, чем просачивание в культуру неотесанных грубиянов. Тот же Апачев не вчера матерные слова выучил: он ими изъяснялся в интернете годами, попросту разговаривал матерками. И песни пел с матерщиной. Что не помешало ему выступить на Красной площади. Там уж без мата, конечно. Он даже слова матерные писал на стенах. Например, написал в Курахове: «Охранота, иди на … и соси!» Возмущенные были, но меньше. Еще один шажок оказался отвоеван. От «и это можно» до «все позволено».
Как-то ведь пролез в культуру, причем в официальную, такой, прости господи, художник. Он даже на встречу с министром культуры ходил, денег просил для таких же, как он, музыкантов. Грант на его проект просили, почти 10 миллионов — благо не дали. Как этот человек оказался в официозе?
Да просто: матерки у нас перестали быть маркером сниженной культуры. Мы их в собственных глазах легитимизировали. Год за годом мат отвоевывал пространство.
Я еще помню советские времена, когда матерки были безусловным маркером неблагополучной среды. И было отличие: те, кто матерился, использовали мат в качестве самостоятельных языковых единиц. Не для добавления к речи колорита. Не для острого словца, а потому что мат и был для таких людей речевым инструментом. Крайне специфическим. Мне сорок лет. Я помню, что матерились совсем необразованные, маргиналы, мелкие уголовники, гопники.
Потом мат стал проникать в другие слои общества. Это было связано с тем, что те, кто матерился и был в советское время запечатан в своей страте, поднялись на социальных лифтах высоко наверх: в бизнес, в управление, в СМИ. Они разнесли инфекцию среди остальных. Люди начали воспринимать мат как норму и сами стали его перенимать. Сначала — как перчинку в речи, изюминку. Потом сделалось даже модным подпустить матерка. Появилась вычурная бравада. Появилось желание сойти за своего с матерящимися вчерашними бандитами и уголовниками, потому что они уселись в управленческие кресла.
Табу на мат в Советской России точно не было. Но мат был строго маркирован в качестве элемента неблагополучия. И мата не было в официальной культуре.
Сегодня он появился. Допустим, песни с матом, которые выкладывают на популярных стриминговых платформах, — это еще не официальная культура. А патриотические песни? А песни людей, которые получают госгранты на патриотическое искусство, — они уже относятся к официальному искусству. Если певец поет про детей Донбасса, которым не выйти на прогулку, потому что, как говорит исполнитель, *бьют — обсценная замена* «Грады», — это уже легитимизация мата или нет?
Я, кстати, мат на ТВ слышала. Еще не на центральных каналах, но уже слышала. Например, пару раз за последние годы, когда обедала в столовых, там фоном шли музыкальные передачи — в них ведущие матерились.
Что дальше? Дальше будут матерки на главных каналах. Там уже можно ругаться: «говно», «быдло», «гнида» и пр. На радио уже можно услышать.
На улицах мат уже не табуирован. Матом взрослые разговаривают на детской площадке. Дети — в школе. Редко у кого в классе никто не матерится. В глубинке в плохих школах дети матерятся прямо на уроке. Не выругиваются, а изъясняются. Не подозревая о нарушении нормы, ведь дома так говорят родители, так говорят их любимые блогеры и певцы.
Часто слышу, будто в мате ничего опасного нет. Согласна. Это не опасно. Только и делов, что размывается этика. У человека должны быть какие-то рамки. Человек вне этики — зверь. Одно из условий жизни в коллективе — уметь держать себя перед коллективом. Чувство стыда. Человек, которому плевать, что о нем думает коллектив, уже не член коллектива. Знаете почему? Потому что остальные представители сообщества справедливо подозревают такую единицу в отказе от ответственности перед другими. Мы все договорились, что существуют базовые нормы. Мы не ходим голые, не выкидываем друг друга в окна, не материмся, не плюем соседу в лицо, не достаем чуть что арматуру. Это правила общежития. И когда кто-то нарушает договоренности, мы понимаем, что в более серьезных вопросах он ненадежен.
Это первое.
Второе: мат приводит к саморасхолаживанию. Это так. Человек все же должен за собой следить. Опрятно одеваться, расчесываться, мыться иногда. Если он этого не делает, наступает разложение личности.
Человек должен не распускаться, держать перед другими лицо! Причем лицо и в прямом смысле тоже. Вы замечали, как выглядят лица малообразованных грубиянов, ходящих в засаленной одежде? Лица вздорных склочных стариков? Губы у них отвисшие, щеки висят. Это результат многолетней распущенности лица, когда человек не следит за его выражением, не заботится, чтобы его лицо выглядело доброжелательным, «собранным».
Так же с речью. Переставая следить за речью, человек ее «распускает». Мата все больше, речевые конструкции упрощаются, в конечном счете человек начинает бэкать и мэкать. За речью тянется остальное: внешний вид, опрятность, этика, нравственность.
Человек может родиться в дрянной среде, где все чавкают, сметают крошки на пол и матерятся, но в итоге переймет привычки другой среды: за счет образования, повышения личной культуры.
А может он сделать и наоборот: родиться в интеллигентной семье, но под воздействием среды «распустить» себя: материться, ходить с отвисшей губой и говорить, что ему на всех положить! Вот от этого и нужно его защищать, слабого обывателя.
Знаете, у меня на полке сохранился словарь ударений для дикторов советского Гостелерадио. Государство переживало, что дикторы могут нести в массы ошибки. О матерках речи не шло — всего лишь об ошибках.
А сейчас? Сейчас ситуация тяжелая. Артист может материться, но не на центральных каналах. «Художник» может писать матерки, но не в Судже, раз до Суджи почти все молчали. У нас нельзя материться в книгах, вернее, там сложно, вроде бы и запрет, и тут же велят маркировать книги с матерками «18+». Но на нецентральных и, тем более, кабельных каналах материться можно. И можно — в стриме на миллион человек.
А как вам такая новость: в Нижневартовске полиция ищет подростков, исписавших матерными словами афишу Shaman? При этом если бы сам Shaman матерился, боюсь, ничего бы ему не было. Потому что Апачева, который исправно материл того же Shaman в своем канале, звали на концерты.
Непривилегированным детям писать матерки нельзя. Однако если эти же самые дети, испортившие афишу, будут материться на улице, их никто не остановит.
По-моему, нам надо что-то делать с распущенностью. Сегодня есть административная статья о хулиганстве: это если матерился, навязчиво приставая к людям, например, цеплялся, догонял. А почему бы вообще не распространить ее на употребление матерков при людях? И обговорить отдельно ответственность родителей за постоянные детские маты. Ну потому что мы, взрослые и не матерящиеся, в общих чертах можем догадаться, что за сограждане вырастут для наших детей из их ровесников, у которых сегодня мат-перемат.
За публичное употребление матерщины в СМИ, со сцены или соцсетях тоже должно быть другое наказание. Да хотя бы требовать убирать текст и видео с матами под кат или ставить заслонку 18+. Уверяю вас, частота употребления мата снизится сразу, возможно, в десятки раз.
И, конечно, нам следует прийти к консенсусу. Человек, который разговаривает и поет матом, может быть в официальной культуре? А просто в популярной культуре? Если мы не договоримся, у нас снова все заговорят матом. Потом будут сметать крошки на пол. На их распущенных лицах отвиснет губа. Страна превратится в сборище наглых индивидов, которым не писаны правила, которые никому ничего не должны, которые будут жить, как хотят, одеваться, как хотят, станут слушать оглушающую музыку, выгуливать собак в парках и исписывать стены краской из баллончика.
Это все взаимосвязано. Не верите? Зря! Если бы у нас было табу на мат, Аким Апачев не добрался бы до Красной площади, не зарабатывал бы концертами, не попал бы на прием к министру культуры и не доехал бы до Суджи.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.