Цивилизация
«Ляг на спину и думай об Англии», – напутствует мама дочку в первую брачную ночь в викторианской Англии в 1865 году. Ну, а как еще объяснить дочери, что делать, если каждый знает, что женщина по природе своей асексуальна и секс ей в тягость.
«Жанна, раздевайся! Ты ведь раздеваешься каждый день, какая тебе разница!» – говорит другая мать своей дочери, призывая ее обнажиться прилюдно в 1765 году в Париже. Ну, а как еще женщина из нищей семьи может заработать в большом городе.
Между этими двумя репликами сто лет, пролив Ла-Манш и, главное, жуткое социальное расслоение. Первая – знаменитый исторический анекдот. Вторая – диалог из нового фильма об эпохе Джонни Деппа (Людовика XV то есть). Фильм «Жанна Дюбарри» об официальной фаворитке французского монарха выходит в российский прокат.
Между «порядочной» дамой из буржуа и нищенкой пропасть не только социальная, но и сексуальная. «Порядочной» не полагалось получать удовольствие от секса, для нее единственной приемлемой позой считалась миссионерская, при этом она вообще не должна была двигаться и сгибать ноги, видимо, чтобы напоминать бревно в том числе и пластически. Проявление сексуальной инициативы чревато тем, что собственный муж подумает, что ты безумна. Существовало специальное понятие «неполноценный пол» (inferior sex).
Зато у юной француженки, которую родная мать вынуждена продавать уже в подростковом возрасте, гораздо больше свободы: она станет настолько умелой в сексе, что сможет подчинить себе любого мужчину, попадет в официальные фаворитки к королю. А уже тут среди знати – разврат вещь привычная и конвенциональная.
Фильм в большей степени о ней, а не о нем. О знаменитой французской куртизанке, смещавшей и назначавшей министров, погибшей на гильотине от рук еще одного своего любовника. О фаворитке Джонни Деппа (Людовика). Да и погибла-то из-за того, что отказала в близости революционеру. Вот времена. Все – про секс.
Женщина в буржуазной среде должна быть целомудренна и неопытна как младенец, питаться как птичка, не чихать, не кашлять, не сморкаться публично. Постоянно беременная, постоянно в детской или на кухне. Зато «порядочная». Цена за «порядочную» что-то высокая. Преимуществ – кроме самого титула «честная женщина» – немного.
Может, уж в непорядочные тогда. При уме и ловкости жизнь «бесчестной женщины» могла сложиться гораздо более гармонично и полноценно. Тут – свобода чувств, поведения, сексуальных желаний. И единственная возможность социального лифта. А уже в среде знати разврат привычен. И разные эпохи называли «женским веком». Женский век был и во Франции, и в России, когда дамы, умелые в сексе, на танке (зачеркнуто) на постели въезжали в политику и практически руководили страной. Секс был единственным социальным инструментом. Теперь трудно это все себе даже представить, старожилы не упомнят. Последний, кто упомнит, мамонт наш, любимец наш, страдалец, Вайнштейн сидит в тюряге в назидание народам древности. И живым оттуда не выйдет. Мамонтам на свободе не место.
– Жанна, ну сколько уже можно, раздевайся! Я тебя умоляю, разденься! – продолжает просить мама.
– Мое тело – мое дело! – неожиданно отвечает дочка текстом из XXI века.
Довольно забавно представить мадам Дюбарри первым борцом за женские права. А еще и за права чернокожих (своего слуги чернокожего мальчика Замора, о котором заботилась как о друге и сыне). А еще и искренней женщиной, по-настоящему любящей. Для убедительности она прям облобызала Людовика всего, умирающего от оспы, прям обцеловала ему все оспины.
Реальная Жанна и реальный Луи нисколько не похожи на киношных. Не была она феминисткой, упаси боже. Оспой он заразился от своей юной любовницы, которых ему Жанна и поставляла. Поперек фактов фильм рассказывает свою историю о первой феминистке Франции: Жанна одевается в мужской костюм, лезет в мужские дела, получает удовольствие от секса, плюет на предрассудки.
Сняла фильм знаменитая представительница феминистского кино, актриса и режиссерка Майвенн. Сама себя она и сняла в роли великой куртизанки его величества. Удобно. И даже самому с собой спать не нужно за роль. Это если у кого-то вопросы о несходстве исторической Жанны и Майвенн.
Вдохновилась Майвенн самым бездарным и самым похотливым французским королем Людовиком XV. До него был Луи XIV, «король-солнце», который стал образом славы и блеска Франции. После него был Луи XVI, король-трагедия, оставивший свою голову на плахе, который стал образом развала монархии, эпохи. А этот – так, посерединке, проходной король, ни рыба ни мясо, дегенерат и развратник. Глупый человек, который мог бы про себя сказать «я не интересуюсь политикой». И не интересовался. Вместо него интересовались его фаворитки, а он в их угоду штурмовал без надобности, только для эффекта, чужие крепости. Умел только портить девок. Его незаконнорожденными отпрысками можно было заселить город. Прославился только фразой «после нас хоть потоп». Потоп, что называется, не замедлил быть. И вклад Людовика и Жанны в «потоп» трудно переоценить.
Монархия катилась к катастрофе, хотя и были те, кто катастрофу пытался предотвратить, например министр Шуазель, чью отставку выпросила у короля как раз потаскушка Жанна.
Когда Жанна испугалась, что король потеряет к ней интерес, так же, как и ее предшественница Помпадур, она организовала для короля что-то вроде академии борделя и стала обучать девочек подростков сексуально угождать Луи XV. Незаменимая, короче.
И разврат-то их был какой-то невдохновляющий. Как говорил Пушкин, что эта «важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков» – вот ровно про этих людей он и писал. Важной забавой Пушкин назвал их разврат. Следующая эпоха станет более целомудренной.
Тут недавно спросили, кого из голливудских артистов я считаю секси. Прям очень старалась ответить. Думала-думала. Никого не выдумала. Да никого не считаю! Они же все из пластика.
Однако вот… в роли стареющего развратника неожиданно Депп убедителен. Стареющим Казановой интересовались и Феллини, и Этторе Скола, его играли и Мастроянни, и Сазерленд. Что-то такое есть в увядании, приятное глазу художника и мыслителя.
Что-то притягательное в угасании. Какая-то как будто бы загадка. Какое-то обаяние, которое делает вчерашнего дурака значительным человеком.
Как говорит Гамлет, глядя с интересом на труп убиенного им Полония. «Вельможа этот. Теперь спокоен, важен, молчалив. А был болтливый плут, пока был жив».
И «отмененный», «закенселенный» Джонни Депп (в своей первой после «отмены» роли) тоже кажется более значительным.
Угасает монархия. Угасает эпоха. Снашиваются каблуки. Парики выходят из моды. Головы кладут на плаху. Близится революция. Скоро всех сметут. После нас хоть потоп.
И не таких, как вы, еще «закенселлят».
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.