Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

От Дизеля до Густава

О том, как выехать из России, проехать через всю Европу и оказаться в самой западной ее точке (лайфхак)

режиссер, публицист

Какой-то жилистый мужик впереди меня на ломаном английском с гордостью: «Зэт из нот май чойс!»

Знаменитая свобода выбора. Ну, понятно, это же Европа. Европейские ценности – главный пропуск в свободный мир. Первый маркер «свой-чужой».

Правда, речь о том, что его свободный выбор – не делать вакцину.

Из всех свобод российский гражданин выбирает свободу не вакцинироваться.
Это паспортный контроль на границе Словении. Рейс Москва – Любляна. Никто не спрашивает антиваксера о мотивах его решений. Показывай либо вакцинацию, либо ПЦР и вали, либо не показывай и вали обратно. Но антиваксеру важно помитинговать.

Ожидания. Всю неделю до поездки нас пугали: нет больше открытой Европы, границы закрыты, на поезд не сядешь, а сядешь, так ссадят, муха не пролетит, советовали брать напрокат машину, но не одну, а несколько, менять их при пересечении границ, чтоб не сели на хвост.

Реальность. Такая заметная муха, как я, со «Спутником» пролетела через пять стран насквозь. Европа все та же открытая Европа, отличить одну страну от другой можно только по SMS-кам, которые исправно шлет мобильный оператор при пересечении никем не видимых границ. Европа та же…

Та же, да не та, кое-что в ней изменилось парадоксально и трагикомично.

По всей Европе из конца в конец: Любляна, Филлах, Зальцбург, Мюнхен, Брюссель, Брюгге, Остенде, Дюнкерк (Словения, Австрия, Германия, Бельгия, Франция) – будет одно и то же: у нас ни разу не проверят вакцинацию, границы по-прежнему открыты, никакой ковид-полиции нет. При этом мы ни разу не увидим человека без маски, даже бездомные и пьяницы как отличницы будут в масках и вакцинированы. Европа уже лет сто как скучная бабка, предсказуемая, как детская кольцевая железная дорога. Обдолбанный хромой француз в западном европейском городке, вряд ли вменяемый (он при всех снимает штаны, надевает штаны, кидается камнями в трамваи) – но даже он в маске. Как можно быть совершенно неадекватным, но аккуратно носить маску? Какие робкие хулиганы у тебя, Европа.

Европа времен короны сильно изменилась, и не менее сильно осталась прежней.
Нет, ну, все-таки почему, почему они все в масках? Законопослушны? Боятся заразиться? Штрафуют? Что?

Нет, это просто европейская вежливость, не хотят быть грубы и агрессивны к другим.

Потом в глубоком трюме какого-то корабля, который отдан под фотобиеннале, студентка-волонтер объяснит почему: нам руководство страны сказало так поступать, объяснив, что так лучше для нашего же здоровья. Поэтому.
Вы серьезно? Какая тоска…

Это самый западный край Европы, маленький курортный город Остенде на Северном море. Или, верней, Оостенде. Фламандский язык дважды повторяет все гласные звуки, тут такие ветра, что стоит раз открыть рот, и его уже не так просто закрыть, social тут становится sociaаl, mental – mentaal.

Моноэтнический, монорасовый, монокультурный, даже монофонический регион – это так странно для нынешней Европы. Север Европы не слишком популярен у мигрантов, тут нет чернокожих, арабы похожи на бельгийцев, нет русских, не слышно российской эстрады и шансона – русские любят юг: в Ницце половина магазинов с вывесками по-русски. Русские не любят где холодно и ветрено.

Вакцинацию и ПЦР-тесты на дорогах никто не спрашивает. В музеях и ресторанах – в Германии чуть строже, во Франции жестят. Во Франции не удалось сходить даже в туалет, мой ПЦР-тест внимательно изучают. В Бельгии – полная свобода.

В крохотном Оостенде есть даже свой кинофестиваль и своя фотобиеннале. Она проходит по всему городу: каждая старая церковь, разрушенная часовня, старый форт, заброшенный полигон считают себя обязанными стать для биеннале площадкой, особенно хороша та, что в трюме старого корабля, здесь выставляется некая Каат Пайп, которую я полюбила всей душой. Ну некая не некая – как-то она вдохновила своим творчеством саму Пину Бауш.

Тут в трюме ее видеоработы о городе Остенде, поэтический портрет города, и в качестве звукового дизайна – очень остроумно тот же самый знаменитый ветер, который воет и воет в трюме корабля.

– Вы из какой страны? – спрашивает студентка-волонтер.
– Мы из Израиля.
– Вы только не обижайтесь, ради бога, но ваша речь почему-то удивительно похожа на русский язык, может быть, украинский…
– Похожа, а меж тем это чистый иврит, – шучу с серьезной рожей. – А вы где научились распознавать русский? Тут бывают русские?
– Нет, здесь не бывает, просто изучаю в институте политические науки.
– Представляешь, – говорю другу – им, оказывается, правительство сказало носить маски, и они носят, а ты говорил, вежливость. А русские тогда почему не носят?
– По той же причине. Потому что правительство сказало.

Ох, какой тут ветер. Видимо, именно тут птицы научились летать. Здесь это сразу приходит на ум.

Европа времен короны изменилась и осталась прежней. Германию она превратила в Россию, на железных дорогах полный бардак, поезда ходят как хотят, добиться правды (денежной компенсации) невозможно, а во Франции невозможно посидеть в кафе. Если похороны немецкой пунктуальности и похороны французского умения радоваться еде вас не смущают – то вы можете все еще узнать Европу.

Как было дело. Первым отменили наш самый первый поезд, ну, Словения, славяне, братья по пофигизму. «Вот приедем в Германию, и ты узнаешь, что такое минута в минуту, почувствуешь, что такое пунктуальность».

Каждый поезд в Германии, на который мы садились, не доходил до места назначения. Каждый либо опаздывал, либо его отменяли, либо он останавливался в пути, все высаживались. Ждали.

Пропахшие мочой немецкие электрички, отмена поездов, отчаяние и, наконец, вот он – немецкий поезд мечты, венец творения, тот, который и должен быть, таким мы себе его и представляли, чистый, стремительный, уходящий строго по расписанию в 14:51.

Через три часа пути, за пять минут до выхода, выяснилось, что мы едем в противоположном направлении.

Оказывается, в Германии есть такая хитрость, чтоб враг запутался и с ума сошел: ты должен проверять не только номер поезда, направление движения и перрон, а еще и вагон. Оказывается, в пути, совершенно незаметно для глаза и зада, разные части поезда разъезжаются в разных направлениях… Это было прекрасно и ужасно, и это добавляло еще пять часов пути. Это был уже чисто немецкий поезд, по-немецки совершенный и по-немецки недобрый к нам.

Я тут же вспомнила фильм Резо Габриадзе «Знаешь, мама, где я был» и эпизод о пленном немце, который очень жалел бабку и деда, у которых работал, поставил им дома удобный сортир, а упрямый дед гонялся за немцем с ружьем: «Сперва войну затеяли, а теперь дом хотите говном наполнить», – дед отказался пользоваться вражеским ватерклозетом, упрямо брел ночью в непогоду по нужде на улицу, простудился и помер, тот же пленный немец смастерил ему прекрасный без единого гвоздя гроб, родственники, собравшись на похороны, молча чесали затылки, смотрели на гроб, пока после долгой паузы один не произнес: «Как же мы у них войну-то выиграли».

Эту фразу думала в этом поезде.

– Вы бегать умеете?
– Что значит «умеете»?
– Ну вот так, – и проводник, здоровенный и бородатый, как сказочный лесник, начал бежать на месте, высоко поднимая ноги, – у вас всего семь минут, чтоб добежать до перрона 3.

Его ужасно забавляло, как эти чайники запутались в его стране.

– В общем, бегите на перрон 3 и садитесь в вагоны от D до G, не дальше, иначе вы окажетесь в Амстердаме, а не в Брюсселе.
– Вагоны D-G, от Дэ до Гэ, от Дизеля до Густава!.. – кричал он нам вслед.

Сесть-то мы сели. Это не помешало красавцу Густаву кинуть нас на полпути, где снова ждала вонючая электричка.

В Германии бастуют железнодорожники, все об этом знают. Пандемия.

Мы ждали полиции. Вдруг придут и проверят, из какой-де страны въехал, какой-де вакциной привит, по идее, меня тут вообще быть не должно.
Вот оно. Полицаи. При слове «полицаи», да еще в Германии, любой советский ребенок от страха тут же насрахтен в штанихт.

Но никто ничего не проверил. Ни разу. Так мы доехали до Фландрии.

Фландрия – место, где войны не прекращались в течение многих столетий, видимо, из-за того, что здешние жители всегда умели жить в достатке, довольстве и счастии. Эти места хотели оттяпать себе все, кто был рядом: Англия, Франция, Голландия, – и кто не рядом: Австрия. Немцы засели здесь так прочно, что их выбили только в самом конце Второй мировой, береговые укрепления до сих пор работают, даже двери в них закрываются, хотя в основном бункеры используются как туалеты, какие-то надписи здесь сохранились по-немецки, а откуда стрелял по английским кораблям миномет, теперь огромный во всю стену смайл и надпись: война – это весело.

Вор из фан.

Только фаном можно объяснить количество войн, которые прошли здесь, и только веселостью – то, что эти люди выбирались из любой войны, процветая. По-другому они не умеют – такие люди, они все равно открыты, доброжелательны и не ставят заборов. Единственное, что их портит, – фламандский язык.

Ну, и еще движение антиваксеров. Видимо, поэтому Бельгия в красной зоне.

В это воскресенье в Брюсселе марш несогласных с политикой вакцинации. Протестуют, что у них отняли демократические свободы. Что-то знакомое.
Среди всех только израильтяне, кажется, стройными рядами пошли вакцинироваться и не качали свои демократические права. Жить, наверное, хотят больше других.

– Мы приехали сюда в 1981 году и попали из СССР в социалистический рай, это была страна развитого социализма, а теперь Европа превратилась в дерьмо, – свирепо говорит Эжен, бывший советский ученый, бывший отказник, бывший бармен в бельгийском баре, – моя жена проработала тут 25 лет и получает пенсию 400 евро, а понаехавшие – сразу по 2 тысячи евро соцпомощи. Раньше все дети играли вместе, теперь все – по гетто, Европа летит к черту, так что я ищу другой глобус.

А так все по-прежнему, границ никаких нет, только оператор шлет сообщения: «Добро пожаловать в Германию, добро пожаловать в Бельгию, добро пожаловать во Францию. Роуминг. Связь на чужбине».

P.S. Об одном жалею. Французы ведь лягух зажмотили, не впустили нас без их кьюар-кодов. Надо было французам своим московским кьюар-кодом (прямо с кириллицей) в ейные морды тыкать и скандалить, что это у них машинка не работает. Если и у них такой бардак, то и действовать надо в привычной нам манере.

Загрузка