Насилие без пола

Представьте себе ситуацию: двое взрослых, состоящих в отношениях, поссорились. Один залез в телефон другого, прочитал переписку, приревновал и ударил гипотетически неверного партнера по голове. Увесистым предметом интерьера. Спящего человека. Конечно, кровь, скандал и попытки защититься при помощи полиции. Конечно, агрессор назвал произошедшее не насилием, а «аварией». Жертва, немного придя в себя, сообщила, что она вовсе не жертва, ссоры случаются в любой семье. И вообще, «это наше личное дело, сами разберемся, у нас любовь».

Жителям страны, где семейное насилие воспринимается как вариант нормы — «поучил свою бабу, а то борзая слишком стала», «врезал мелкому, чтоб не наглел», «отлупила дочь как сидорову козу» и прочие милые методы взаимодействия между членами семьи — и представлять особенно не надо.

Ну, поругались. Ну, подрались. Дело-то семейное, чего там. С кем не бывает.

Картина начинает казаться немного другой, если внести ряд уточнений. Собственно, только одно, и в российской прессе оно прошло под заголовком «Бывшая девушка принца Гарри покончила с собой».

Кэролайн Флэк, сорокалетняя звезда британского телевидения, много лет назад действительно встречавшаяся с принцем, напала на своего нынешнего бойфренда, была арестована, отпущена под залог с запретом приближаться к бойфренду, потеряла работу в популярном шоу и несколько недель спустя, не дожидаясь суда, покончила с собой, оставив душераздирающую предсмертную записку.

Пол семейного насильника или, если быть в духе времени, насильницы, а также ее самоубийство, превратили обыденную, увы, историю, в трагедию почти античного накала.

Власти Великобритании обвинили в невиданной жестокости, ведь даже бойфренд Кэролайн отказывался признавать себя жертвой, несмотря на то, что сам позвонил в службу спасения. Он умолял судью отменить запретительный ордер хотя бы на время Рождества, чтобы провести праздник с любимой. Судья отказался, и вот уже изрядная часть общества обвиняет его в смерти молодой женщины, которая не выдержала давления.

Система борьбы против семейного насилия ощутимо зашаталась — в тех странах, где она существует: это бесчеловечно, это показательный процесс, каждый такой случай уникален, и подходить надо индивидуально, а не формально. А там, где ее нет — «ну вот вам, получите, влезли в семью, жизнь двух человек разрушили, одну вообще до суицида довели, а ведь они любили друг друга и нашли бы выход». Мол, не надо нам никакого такого закона, подрывающего институт семьи и брака. Сами разберемся.

Не обошлось и без сообществ, которые ошибочно причисляют себя к феминистским, будучи по сути скорее сексистскими. Кэролайн Флэк была женщиной, и этого оказалось достаточно, чтобы включить песню из репертуара чаще мужского: властям следовало бы с таким же рвением ограничивать в правах насильников-мужчин, и вообще, откуда вы знаете, что она не защищалась?

Ээээ… Она ударила спящего человека. И, похоже, не остановилась после того, как он проснулся, иначе откуда бы взялись свидетельства сотрудника службы спасения, что мужчина буквально умолял прислать кого-нибудь на помощь? А если он подвергал ее насилию раньше, а у нее просто лопнуло терпение?

Нуууу… За все время, что продолжались эти отношения, ни одного звонка в полицию от Кэролайн не зафиксировано. Но он мог ее запугать! Спровоцировать! Почему вы снова делаете виноватой женщину, разве мы мало страдаем? Как отвратительна ваша мизогиния!

В любом случае, «все не так однозначно», говорит нам некоторая часть общества — и европейского, и российского. Проявляя при этом редкое и удивительное единодушие. Случай-то страшный. Смотрите, до чего дошло.

А чего тут, собственно, неоднозначного? Это же классика: агрессор и созависимая жертва.

Мы, конечно, больше привыкли видеть в роли жертвы женщин — знаете, таких, которые вечером сдают мужа в кутузку, а утром требуют отпустить родимого, потому что «он не хотел, он сгоряча, он меня любит».

Но такое случается и с мужчинами, хотя абсолютное большинство скорее даст себя убить, чем в этом признается: что же я за мужик, если меня баба дубасит?

Когда речь идет о доказанном насилии, гендер абсолютно не важен. Насилие не имеет пола, отвечать за него должны и мужчины, и женщины. Поэтому разговоры «женщина априори пострадавшая сторона» — как говорится, в топку.

Пострадал тот, кому раскроили черепушку. Точка. Отвечать должен тот, кто раскроил. Жирная точка.

И в том, что касается закона, тоже никаких разночтений быть не может. Домашнее насилие не может быть «семейным делом» — оно должно быть чистой уголовщиной и наказываться соответствующим образом. Любовь, ревность и прочие драматические составляющие любых отношений должны обнуляться самим фактом преступления.

Мы так много говорим о том, что насильник никогда не останавливается, особенно если ему все сходит с рук. Мы прекрасно понимаем, что единственный способ его остановить — это лишить физической возможности творить насилие. Растащить по разным углам и запретить приближаться друг к другу. И если для этого нужен закон — пусть у нас будет такой закон.

А как быть со смертью молодой женщины, спросите вы. Неужели это ничего не значит?

Значит, и еще как. Я когда-то знала пару, в которой ревнивый муж избивал жену и грозил покончить с собой каждый раз, когда она пыталась уйти. Знаете что? Он жив-здоров до сих пор. А она, которая забирала заявления и говорила, что случайно врезалась в дверной косяк, погибла. Знаете, как? Он ее убил. Забил в конце концов до смерти. И ему за это ничего не было. Потому что «все не так однозначно». И потому что «это семейное дело».