Цивилизация
Сегодня в ЦДХ открывается очередная, 12-я международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fiction. По информации организаторов, более 280 издательств и книжных магазинов из 16 стран мира представят здесь свои новинки. Всего же в России в год проводится несколько десятков книжных выставок-ярмарок, книжных фестивалей и подобных мероприятий.
При этом вопрос «что теперь читают?» почти безнадежен. То есть, конечно, если вы давно и наглухо выпали из процесса, спросить можно. Мол, что теперь модно? Что носят, что смотрят, что читают? Но если про то, что носят и куда ходят, рассказать в двух-трех словах можно, то насчет чтения – увы.
Про то, что читали в девяностые, легко – про сегодняшнее чтение ничего вразумительного. В том смысле что
категория «читают все» растворилась и перестала существовать. Из десятка опрошенных с книжками в транспорте каждый назовет своего автора. О других он, скорее всего, и не слышал.
Разумеется, если мы имеем дело не с потребителями паралитературы. Читательниц бальзаковского возраста с книжками Марининой--Поляковой--Шиловой в местах ожидания своей остановки предостаточно. Но это опять-таки лишь часть (пусть и большая, почти как целое) читающих — в силу специфики подобного рода чтения (как бы к ней ни относиться) и она за всех не в ответе.
Тем не менее диалог на тему «что теперь читают те, кто читает?» вполне может быть продолжен. После естественного ответа вопросом на вопрос: «Какое из читательских сообществ вы имеете в виду?» Потому что читателей-одиночек, рискнувших отправиться в путешествие по книжным сайтам и полкам и вернувшихся в своем уме, скоро нужно будет выставлять в музеях и на площадях. Из таких единиц — чудаков с собственным вкусом и без компьютера в голове — самоокупаемых тиражей не наберет даже самое крупное издательство.
Все произошло стремительно. После запойного чтения всей страной всего, что вывалилось из-под замка в восьмидесятые, национальный трепет перед книгой стих разом и, кажется, навсегда. Количество постоянно читающих книжные новинки, открывающих и оценивающих новых авторов, съеживалось обратно пропорционально росту количества этих самых новинок. Во всех возможных жанрах. В отечественных и зарубежных литературах.
Читатели держались, сколько могли. Игнорировали нарастающий кризис перепроизводства. Десять лет в отечественной литературе никого, кроме Пелевина с Сорокиным, не замечали. Их можно было не любить и не читать. Но знать интеллигентному человеку полагалось, как прежде Кафку. В этих двоих (да еще, для отдыха, в Акунине) виделся последний оплот литературоцентристской нашей культуры, когда книжка отвечала за все. Теперь кто-то должен был ответить за всеобщее разочарование в книге. Пелевина с Сорокиным надолго хватало. Других и не нужно было, чтоб не путаться. Потом оборона читателей рухнула. Канонизированная двойка пообтрепалась (последние две книги Сорокина вышли при гробовом молчании; разогрев публики перед выходом в декабре нового Пелевина явно не соответствует градусу события).
Толпы новичков построены лонг и шорт-листами литературных премий. Можно было праздновать установление хоть какого-то порядка и ориентиров в том, что называлось современной русской прозой. Но тут вдруг оказалось, что читателей, интересующихся этой областью современного книжного производства, смехотворное меньшинство. И кого бы ни предпочитали те или иные из них – старых постмодернистов, магических реалистов или новых левых провинциалов – говорить об этих книжках, что «их читают все», значило оказаться в положении ботаника на школьной дискотеке.
Потому что и среди читающих новинки, и у тех, кто их выпускает (издательские монстры АСТ, Эксмо, Азбука Аттикус каждый месяц выбрасывают на рынок по два десятка книжек самых разных жанров; мелкие издатели — одну-две книги, но таких «малышей» десятки), все к тому времени перестроилось.
Современный книжный рынок только кажется шведским столом для голодного новичка-туриста из страны третьего мира. Бегать от полки к полке и откусывать от каждого автора могут одни лишь больные читательским неврозом да представители вымирающих критиков. Да и им это не под силу.
Читательская аудитория давно уже не напоминает толпу сумасшедших на сейле, хватающих, что под руку попало. Она осмотрелась. Сбилась в группки под присмотром манипуляторов из умных и креативных издателей, запускающих многотомные книжные проекты с целыми командами авторов в сопровождении экранизаций, компьютерных игр и набора загадок, отгадать которые можно, лишь прочитав все романы очередной детективной или фантастической эпопеи.
Все отстроилось по сетевому принципу «скажи мне, что ты читаешь, и я скажу, в каком ты сообществе». Есть те, кто читает только фантастику и гордится. Другие – фэнтези. Третьи – женскую прозу. Дамы в интересном положении – писателя-акушера Татьяну Соломатину. Жены накануне развода – Татьяну Полякову. Убежденные, что «все мужики – сво…» — Юлию Шилову. Снобы – переводы из новых русских эмигрантов. Гурманы – Пепперштейна и Шарыпова.
Впрочем, сообщества эти зыбки, неустойчивы и непостоянны, как и всякие сетевые сообщества, с их имитацией общения во имя обмена информацией. Они обновляются, распадаются, складываются в новые, но остаются всегда.
Все, что было слитно в книжках, «которые читали все» (слово, образ, стиль, смысл, идея, фантазия, острота и занимательность) при старом режиме литературоцентризма, и что сохраняется у редких авторов той самой премиальной «современной русской прозы», теперь разлетелось и расползлось. По блогам, сайтам, жанрам, проектам и сериям. С сильными потерями в слове и смысле, но с полным торжеством занимательности, от которой у читателя со вкусом, честно говоря, челюсти сводит.
«Штука сильнее «Фауста» Гете» еще может и будет написана. Но так, чтобы потрясти если не общество, то хоть значительную его часть, – это вряд ли. Просто очень скоро организуется сообщество фанатов «штучки посильнее Гете». И станет ждать от автора продолжения.
Но есть ли повод для беспокойства за культурное здоровье и по поводу деградации? Ну не самая мы читающая страна. Но ведь читающая. И пусть одиночки, маргиналы, филологи, редкие ценители и критики витийствуют, что это уже совсем другое чтение (по процессу и результату) и вообще одна из примет какой-то даже антропологической катастрофы.
У витий давно уже есть свои малюсенькие сообщества. От которых, как и от всех прочих, давно уже ничего не зависит…
