Цивилизация
НГ, скажем, невесть с чего публикует апологию этому углу природы, рассказывая, как там все прекрасно и как хорошо детям среди сытых и добрых людей. Но зачем публично сообщать о том, что все хорошо? Сглазить же можно. Значит, это отмахиваются от предчувствий.
Тут же и «Первый канал» показывает фильм про то, что «Рублевка — особое место на карте России. Здесь решаются судьбы страны, совершаются крупные финансовые сделки. Здесь живет элита страны... Успех, власть и богатство — пропуск в эту закрытую зону. Роскошь — ее визитная карточка...» Ну, о судьбах страны речи в фильме не было (и как бы, интересно, они там решались), тема элиты не отражена, а роскошь весьма корява. Но это уже почти социологическое исследование, подтверждающее наличие озабоченности. Какие к ней поводы?
Странно уже то, что это возбуждение транслируется публично. Коль скоро там элита, то все должно быть между своими, кто ж со стороны-то поймет, так что зачем рассказывать о том, как там окурки мимо урн не бросают? Значит, просто хочется говорить про это, говорить. Тревожность вынуждает, а про окурки не верится.
Одна проблема понятна: перенаселение. И ведь их там прибывает, по мере роста благосостояния лиц, близких к трубе; лиц, близких к лицам, близким к трубе; не говоря уже о притоке толстых беженцев из некоторых соседних стран после условных революций. Но бытовые проблемы и разруливаются по-бытовому, они бы волну не погнали.
Другое дело, если проблемы связаны не с бытом, а с мифологией, причем эта мифология имеет государственный оттенок.
Даже не потому, что на Р. живет изрядное количество государственных персонажей. Кто постановил, что Рублевка — это нечто волшебное? Откуда мнение, что эти загроможденные болота с осинами, заборами и мелкими сосенками являются целью всех стремлений? Да, некоторая историческая преемственность есть, но она мало что объясняет.
По сути, имеется общественный договор о том, что данное место является вот таким вот знаковым. Ну, а раз так, то таким оно и будет, выполняя в этом качестве некие гипотетические функции по накоплению в себе элиты, успеха, богатства.
Как бы выполняя, собственно, — но больше-то и некому.
Но теперь о месте пребывания элиты пишет как о своей обретенной родине обслуга элиты — та же Робски, очевидно, является таковой со своим охранным агентством, да и как бытописательница. Конечно, лакейский театр, по Гиляровскому, имел свои художественные достоинства, но чтобы там на равных комиковали лакеи и господа — это уже перебор, тем более, что ситуация обнаруживает, что господа приноравливаются к лакеям, а не наоборот.
Таким образом, ситуация является революционной — верхи не могут хотеть, чтобы их путали с выскочками. Следовательно, им пора сваливать. Именно им — у них возможностей должно быть больше, коль уж они верхи. Так что главной политической проблемой РФ является именно проблема этого переселения и его формат. Неважно, что там будет следующим, Новая Рига, что-то еще, важен формат нового обособления, установка фильтров. Именно выбор фильтров вызывает куда большие переживания, чем избрание очередного президента и прочие кадровые перемены (это, понятно, связано — но что там первичнее?)
Кто сможет сформировать для «своих» конкретное предложение и чем его подкрепит?
Неудивителен, кстати, и пафос возни с касьяновской дачей — тематика болезненная, все связано очень конкретно. Власть, недвижимость, территории, все — святое. Инстинктивные реакции.
<1>Можно себе представить драматургию, которая возникнет в ходе переселения — в будущее возьмут не всех, как обычно. Какие именно типажи будут сочтены адекватным или допустимыми, кто будет «своими»? В данном историческом варианте цирк еще и в том, что эта проблема равна выяснению того, что в РФ такое «элита». Сейчас определение производится именно по факту данного местожительства, но — колхоз элит, это уже слишком этнографический случай. Пора, пора фильтровать. Но вот на каких основаниях? Селились на Рублевке когда-то академики, номенклатура, мастера искусств и видные пролетарские писатели. А теперь — непонятно кто, но с деньгами. Не так, что они шифруются, но реально непонятно, кто они: наличие средств, требуемых для жизни там, делает прочие особенности владельца несущественными. Деньги, то есть, структурируют социум по единственному параметру. Одномерно.
А если социум стратифицируется столь примитивно, то его идеал и будет выглядеть столь же прискорбно, как Рублевка. «Самый архитектурно-нелепый элитный поселок в мире», — добросовестно констатирует «Первый канал». Если продолжить мнение чуть далее недвижимости, то получим самую нелепую элиту на свете.
Как структурироваться-то, какие параметры выставить? А иначе эта однородность сохранится. Какие там партии, оппозиции, группировки, точки зрения — все одно и то же. Разнообразие достижимо только мифами, на базе столь же однородных энергоносителей. У российских СМИ великое будущее.
