Цивилизация
— Как к вам приходит это решение – записать новый альбом? Это вопрос денег? Или «Я больше не могу молчать» и все такое?
— Определенно больше второй вариант. Я не могу перестать писать музыку. Песни приходят в голову, когда я сажусь за стол. А потом наступает время публикации. Я сейчас сменил лейбл, это моя первая запись на EMI. Я сделал то, что давно хотел, мне всегда хотелось: протянул руку на танцполы, я раньше выдавал по паре танцевальных песен, но теперь это практически целых пол-альбома.
— А чем еще эта запись, по-вашему, отличается от предыдущих?
— Мне кажется, что стилистика написания песен, слов и музыки практически одинаковы во всех моих альбомах. Отличаются аранжировки. Первые три альбома делались примерно одинаковым инструментарием, в одной студии и были потому похожи, но потом я захотел сделать нечто совершенно иное, и я сделал электронный программистский минималистский альбом с двумя немецкими продюсерами. А в альбоме Rush я хотел сделать более теплый, органичный альбом. Я записал его с моими концертными музыкантами – ударником, гитаристом, басистом и клавишником. Но при этом мелодика более или менее та же самая.
— А сколько времени вы писали «Rush»?
— Я начал работать примерно полтора года назад, но альбом был более или менее готов в апреле-мае.
— А откуда берется такая пауза, кстати? Иногда эта пауза бывает в полтора года, по моим сведениям…
— Ну, музыка была готова в апреле, в это же время лейбл начал свою маркетинговую работу. Понимаете ли, это сложно, запустить альбом одновременно по всему миру. Но это очень удобно – пока лейбл занимается маркетингом, у меня есть время для разной творческой работы, синглов, видео, обложки, полиграфии и прочего. Лет сорок назад можно было выпустить пластинку за три недели, но сейчас это, увы, невозможно.
— Вы можете себе представить ваш альбом в качестве романа или фильма, или саундтрека к фильму? Вы можете его в двух словах пересказать?
— Ну, он мог бы попасть в множество разных фильмов, но пришлось бы убрать голос, в инструментальной версии он был бы неплох. Кстати, последний фильм, который мне понравился, и последний саундтрек, который я купил – «Все пропало, Пит Тонг» («Its All Gone Pete Tong»), про диджея с Ибицы, который все время слушал громкую музыку и оглох. Там очень красивая музыка: медленные красивые песни днем и быстрая жесткая громкая музыка ночью, это прекрасный фильм о человеке, который сходит с ума. Мне бы хотелось услышать свою музыку в таком фильме. Но если бы я сейчас делал саундтрек, я бы хотел обязательно участвовать в создании всего фильма, я бы хотел поговорить с режиссером на самых ранних стадиях производства, чтобы мы развивали фильм и музыку одновременно. Саундтрек, который я написал в 2001 году к французскому фильму «Смешение жанров» режиссера Элана Коэна, был создан, когда фильм был уже готов. Я бы предпочел работать на более ранних стадиях. Я многому научился тогда. Но это занимает много времени, и я не готов ради этого жертвовать альбомами и турами. Я, может быть, вернусь к этому, когда у меня будет отпуск.
— Ваша музыка, не только на альбоме «Rush», а и вообще все ваше творчество, звучит так, словно вас кто-то обидел. Вас легко обидеть?
В общем-то я спокойный и счастливый человек, меня любят, мне нравится моя работа, моя жизнь отлична, люди интересны, они покупают пластинки, приходят ко мне на концерты, журналисты берут у меня интервью и интересуются моим мнением… Но в то же время я так много времени провожу вне дома, я так часто бываю одинок, в отеле, в аэропорту, в автобусе… так далеко от тех, кого я люблю… Дома я счастлив, а на гастролях – нет. Я обожаю эти два часа на сцене, но другие 22 часа – не сахар. Я ненавижу туры, но обожаю эти часы на сцене. Я стараюсь работать в это время, и многие песни написаны в это время, в этом состоянии.
— И последний вопрос. Я с нетерпением жду времени, когда кончится синт-поп, электропоп и вся эта ужасная мода на музыку восьмидесятых. Каждый день я надеюсь, что восьмидесятые кончились, а вместе с ними и синт-поп. Как вы считаете, когда же это кончится?
— Восьмидесятые были огромной частью моей жизни, я был тогда подростком. Огромная часть моей музыкальной коллекции оттуда. Я до сих пор люблю ее креативную часть. В девяностые мне не хватало басовой линии, которая в восьмидесятых была гораздо более мелодичной и фанковой. Бас в девяностых стал слишком монотонным и скучным, а в восьмидесятых он был более поющим, ну вот, например, у Дэвида Боуи. Или если мы послушаем Ashford & Simpson, или Womack & Womack, есть масса интересных, креативных способов аранжировки басовой линии. Есть еще пара артистов в восьмидесятых, которые мне страшно нравятся: Дэвид Сильвиан, Брайан Ферри. А в остальном я просто пытаюсь быть креативным в студии и знать о том, что было раньше. А это возрождение, которое мы видим в таком большом количестве музыки, оно точно заканчивается. Я, по крайней мере, сам на это надеюсь.
Jay Jay Johansson. Rush. EMI, 2005.
