Цивилизация
Фетишизм может принимать самые разнообразные формы – от понятных и очевидных до самых причудливых. Фильм «Любовная лихорадка», чье туповатое название произошло от невозможности адекватно перевести на русский язык изящное английское «A Love Song for Bobby Long», объединил как понятные, так и извращенные страсти. Понятное – это Скарлетт Йоханссон, девушка, чье амплуа – невинная, но порочная юность. Извращенное – это специфически женская и специфически американская страсть к литературе.
В Новом Орлеане грустят. Умерла всеобщая любимица, джазовая певица по имени Лорейн. Два интеллигентных алкоголика, живущие в ее доме, пытаются сообщить об этом ее дочери – непутевой девице (Скарлетт Йоханссон), бросившей школу ради жизни в хибаре с усатым идиотом.
Девушка опаздывает на похороны, а придя в дом своей матери, обнаруживает там небритых алкашей, которые заявляют, что никуда не собираются уходить.
Постепенно налаживается жизнь втроем, итогом которой станет нравственное исцеление каждого из героев.
История как история. Если бы алкаши были, скажем, комбайнерами или ловцами креветок, было бы занятно. Но алкаши – литераторы. Точнее, старший из них, собственно Бобби Лонг (Траволта) – бывший профессор литературы в престижном университете. Младший напарник (Гэбриэл Махт), подающий с утра мэтру джин с апельсиновым соком, – его бывший студент, ассистент и бытописатель, пытающийся сочинить книгу о своем учителе. Они перебрасываются цитатами из классиков и играют в шахматы. Они берутся за воспитание непутевой девицы. Они зачитывают по вечерам отрывки из книги о Бобби Лонге.
В общем, не люди, а «Москва--Петушки».
В качестве отдельного аттракциона прилагается Джон Траволта, решивший напомнить о том, что он серьезный драматический актер. Достоверность, с которой он играет седого семидесятилетнего алкоголика, который пристает ко всем женщинам, мочится кровью по утрам и ужасно боится умереть в одиночестве, заслуживает всяческого уважения. Характерная роль – именины актерского сердца. Тем более что его обветшалое похабство смотрится особенно выпукло рядом с профессиональной свежестью Йоханссон – девушки с жемчужной сережкой, девушки с трудностями перевода и вообще – девушки-прeдевушки.
Постепенно все заявленные в начале загадки начнут проясняться – чтобы разочаровать.
Выяснится, почему Лорейн, в которую был влюблен весь город, еще в детстве бросила свою дочь. Почему Бобби Лонг и его напарник так упорно губят свою жизнь джином и бездельем. Кто отец девицы. Но, в сущности, все это совершенно не интересно.
Интересно другое – никогда не знаешь, как проигрыш обернется выигрышем. Шейни Гебл, сочинившая сценарий «Любовной лихорадки», согласилась его продать только при условии, что станет режиссером. Продюсеры согласились – сценарий показался всем великолепным. Полноценная драма с качественными диалогами в живописном антураже. Восторженные голоса загулили – Шейни Гейбл продолжает традиции великой женской литературы американского Юга. И вся эта тоскливая бабская хренотень про культуру и примирение с прошлым получила зеленый свет.
Но режиссер Гейбл оказалась куда интересней сценариста Гейбл и подняла историю до уровня какого-то очень тактильного, чувственного удовольствия.
Застыв среди томной и пряной атмосферы распада Нью-Орлеана, история об алкоголиках и сумасбродной девчонке стушевалась. То, что осталось, напоминает чистый взгляд, лишенный рефлексии, оценки, даже страсти. Так смотрит на пробегающие поезда старик из кресла-качалки, стоящей на веранде дома, который когда-нибудь умрет вместе с ним. Вина, гнев, отчаяние, страх – все чувства, переполняющие героев, пережигаются чарующей неподвижностью берегов Миссисипи в череду фотокарточек из альбома, глядя на которые понимаешь, что нет способа прожить жизнь правильно или неправильно.
