Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

«Детям говорили, что у отца трудная работа»

Станислав Петров рассказал «Газете.Ru», как он спас мир и за что после этого получил нагоняй от начальства

Подполковник в отставке Станислав Петров прославился на весь мир, как человек, предотвративший ядерную войну. 26 сентября 1983 года, когда компьютер сообщил о запуске ракет с американской базы, он принял ответственное решение не наносить ответный удар, подумав, что система ошиблась. Хоть решение оказалось и правильным, Петров получил нагоняй от начальства. Впоследствии за смелое решение военного Станислава Петрова отметили международными премиями: в 2006 году в Нью-Йорке ему вручили награду «Ассоциации граждан мира», в 2012 году в Баден-Бадене премию — в области немецких СМИ, а на прошлой неделе вручили Дрезденскую премию за предотвращение вооруженных конфликтов.

— Станислав Евграфович, как вы стали военным?

— Я родился на самом дальнем рубеже нашей страны, под Владивостоком, и там прошло мое детство. Вопроса, быть или не быть военным, фактически не было: у меня отец, дед, прадед были военными, и я пошел по этой линии. Я получил высшее военное образование в Киевском высшем инженерном радиотехническом училище. Я сдавал экзамены в Хабаровске и только потом полетел в Киев отдавать документы. Думал, что меня зачислил на второй факультет, а я хотел на первый, математический, в алгоритмисты. Когда я сел в самолет, сразу начал готовиться уговаривать вступительную комиссию зачислить меня в алгоритмисты. А как в Киев прилетел, оказалось, что меня и так уже зачислили на первый факультет, на компьютеры. Это было в 1967 году.

Мой отец тогда мне сказал: «Знаешь, Станислав, вот я бы всю жизнь учился и учился». Ведь вести боевую работу гораздо сложнее, чем учиться. В 1972 году я закончил училище и сразу приехал в часть Серпухов-15 в Подмосковье. Я знал, что буду работать с космическими аппаратами, и очень гордился собой. Но это быстро выветрилось — уж очень тяжелая работа. Нормальный человек ночью спит, а днем работает, а у нас время на дни и ночи не делилось, потому что спутник двигается постоянно. Трудно было, ходили все время как сомнамбулы.

Заставить космический аппарат работать на дистанции в 45—46 тыс. км было очень сложно, приходилось ухаживать за ним, как за маленьким ребенком. Бывало, что мы не спали и не ели вовремя.

— Фактически вы держали в руках судьбу человечества. У вас проходил инструктаж, как действовать в различных ситуациях?

— Инструктаж — это легко сказано. Человек, который допускался до боевого дежурства, перед этим проходил специальный курс. Если он работал на наземном оборудовании, то его готовили полгода. А в наш отдел офицеров готовили два года, несмотря на высшее военное образование. Там же сплошные вычислительные центры. Только на нашем объекте было три таких центра: управления, обработки информации и документирования.

— Как развивались события 26 сентября 1983 года?

— Мы получили информацию, что на нас идет ракетное нападение с американской базы. Но тогда я принял решение, что компьютер себя ведет неправильно, позволил себе не поверить ему, потому что я сам его делал. Кому-кому, а создателю можно.

— В течение какого времени нужно было принять решение?

— Оперативно. Когда система сработала, я должен был позвонить оперативному дежурному системы. Но в моем помещении была только секретная связь, а обычный телефон находился в другой комнате, так что я должен был встать с кресла и пойти в другой зал.

Но я не смог встать тогда — у меня ноги отнялись.

Пришлось просить помощника. Он сбегал и оповестил оперативного дежурного, что сигнал ложный.

— В какой момент вы поняли, что опасности нет?

— Я же был алгоритмистом. Все программы я учил и знал их гораздо лучше компьютера. Компьютер никогда не может быть умнее человека, создавшего его. Ведь компьютер решает все математически, а у человека в глубине души еще имеется что-то непредсказуемое. И у меня тоже это непредсказуемое чувство тоже было. Поэтому я и позволил себе не поверить системе, потому что я человек, а не компьютер.

Кстати, та пресловутая красная кнопка на самом деле не работает. Она там была под колпачком, только у нее снизу провода были отрезаны. Только я решал, что и как докладывать.

— Вы поняли, что вы предотвратили ядерную войну?

— Каждый раз, когда я заступал на дежурство, я понимал свою ответственность и был готов к такому. Мы же были на страже своего государства, отлично понимали, что к чему.

— Как отреагировало начальство на ваш поступок?

— Государственная комиссия потом обвинила меня в том, что я не заполнил боевой журнал. А чем мне заполнять, если в одной руке микрофон, а в другой телефонная трубка, чтобы докладывать? А потом написать тоже нельзя было — это дописка, уголовно наказуемое деяние. Тогда мне пришлось очень несладко. Начали выискивать недостатки, а тот, кто хочет найти недостаток, обязательно его найдет. Генерал-полковник Юрий Вотинцев тогда устроил мне разнос, а потом, спустя 10 лет, в печати извинялся (в газете «Правда» в 1993 году вышла статья генерал-полковника, в которой он подробно писал, какую роль сыграл подполковник Станислав Петров. — «Газета.Ru»)

— Ваша семья знала об этом происшествии?

— Об этом не положено было рассказывать. Моя жена и дети знали, что я работаю с космосом, тем более, моими настольными книгами были «Небесная механика», «Основы теории полета космических аппаратов». Я же баллистикой занимался, мне нужно было это знать.

Вы бы видели глаза моей жены, когда журналисты впервые приехали ко мне домой и она узнала, где я работал.

А так детям говорили, что у отца очень трудная работа. А вот то, что я работаю в космической разведке, они знать не могли.

— Спустя буквально год после того, как вы не нажали пресловутую красную кнопку, вы уволились из армии. Это два события были как-то связаны?

— Нет, я просто очень устал. Я был главным аналитиком, и меня могли вызвать на объект, не считаясь со временем, не думая, сплю я или нет. Там иногда даже забывали, что я имею обыкновение иногда кушать. Ты аналитик — дай информацию, и все. Мне это осточертело, и я написал рапорт.

Не захотел больше служить в этой армии, она неблагодарная.

— А платили тоже плохо?

— Нам платили чуть больше, чем другим войскам, так что было нормально. Но сердечного отношения не было. У нас однажды вышел из строя спутник, он исчез, сигнала нет. Командир ко мне пришел: «Это что такое?» А я ему: «Как что, это же от Боженьки зависит». Ух, как он взъерепенился, топал ногами, кричал: «Какой еще Боженька?!» А разве можно на офицера так топать ногами?

Несколько лет назад мы ездили в США с датчанами. И я еще удивлялся, почему в Лас-Вегасе можно жить в отеле, не испытывая дискомфорта, а у нас на объекте наши врачи говорили, что, мол, не можем вам понизить температуру в помещении, потому что вы простудитесь. А температуру-то у нас держали только для техники, а человек
все выдержит. По-сталински было, в общем. Черт бы их побрал, сталинцев этих.

— Что вы стали делать после увольнения?

— Вздохнул с облегчением. Меня сразу же взяли в институт, который создал эту систему, старшим инженером в отдел главного конструктора. Я там работал еще около 13 лет, а потом мне пришлось уволиться. Жена была сильно больна, и за ней некому было ухаживать. И я должен был присмотреть за ней, помочь человечку, который на меня работал перед этим. Потом пришлось ее похоронить. Не знаю, как я выжил тогда: остался один, без работы, без поддержки.

— Восстановиться на работе нельзя было?

— Я и не пытался. Это сложный процесс. Когда я работал в отделе главного конструктора, нужно было постоянно учиться. Если ты сделал перерыв, ты сразу устарел. Космос постоянно преподносит такие сюрпризы, это заблуждение думать, что мы все знаем. Я упустил свой момент.

— Когда вам решили вручить первую международную премию, как «человеку, предотвратившему ядерную войну», что вы почувствовали?

— Был безумно приятно. Иногда я начинаю задумываться, кто я такой. Я же просто рядовой офицер, который сделал свою работу. Мне иной раз немного не по себе. В своей ответной речи в Дрездене я говорил, что мне неловко считать себя кем-то там, я не позволяю себе этого думать. Плохо, когда начинаешь о себе думать больше, чем ты стоишь. Лучше позволить людям оценить вашу работу. Мне страшно неловко, что за рубежом меня представляют героем, а наши молчат. Когда мне в Дрездене присуждали очередную премию, то меня спросили, где мой текст. А я сказал, что бумажек никаких у меня нет — я посмотрю на зал и буду говорить от сердца.

— А как вам сейчас живется? Пенсии хватает?

— Хватает, ведь все зависит от того, как живешь.

Новости и материалы
Марочко заявил об уничтожении базы наемников, готовивших теракты в Белгородской области
Овечкин оформил дубль в матче НХЛ
Солдату ВСУ пришлось сдаться в плен российским бойцам из-за некачественного автомата
Российская армия захватила американский бронетранспортер
Врач объяснила, с какого возраста дети начинают видеть сны
Глава минобороны Южной Кореи заявил, что не может дать оценку событиям в Буче
На Украине увидели истребитель МиГ-29 с французской высокоточной бомбой
В Приамурье спасатели начали искать пропавших под завалами на руднике людей
Украинские беспилотники уничтожены над Белгородской и Воронежской областями
Движение грузовиков по Военно-Грузинской дороге приостановлено
В Пакистане произошло землетрясение
Куба сделает прием карт «Мир» обязательным условием для работы всех заведений
Глава «европейских левых» заявил, что пришло время для переговоров по Украине
Российские войска сбили ударный вертолет ВСУ на Артемовском направлении
В Госдуме назвали возможные сроки перехода на прогрессивную систему налогообложения
Вертолет МЧС вылетел для эвакуации спасенных туристов на Камчатке
В Армении заявили о начале демаркации границы с Азербайджаном
Москвичам рассказали о погоде во вторник
Все новости