Цивилизация
Когда папа и мама девятилетней Каталеи (Аманда Стенберг) достают штурмовые винтовки, девочка сразу понимает, что завтрака не будет, а предстоит пробежка по колумбийской столице в поисках убежища. Им оказывается американское консульство. Пятнадцать лет спустя Каталея (Зои Салдана) живет в Чикаго и работает киллером с выдумкой под патронажем дяди Эмилио (Клифф Кертис), оставляя на каждом трупе послание убийцам родителей. Увы, до 22-го трупа никто не обращает особого внимания на гигантские орхидеи-каталеи, украшающие тела ее жертв. Зато стоит художнику (Майкл Вартан), которого она навещает ночами, никогда не оставаясь до утра, запечатлеть спящую красавицу айфоном, как вокруг нее закручивается воронка из полицейского спецназа и боевиков наркокартеля.
Продюсерские проекты Люка Бессона всегда отличались презрением к чувству меры и возможным претензиям по части вкуса,
но даже в потоке бессовестной эксплуатации бессоновских наваждений (от девушек с голыми ногами и пушками до паркура и тачек) можно, при желании, разглядеть если и не эволюцию, то хотя бы вариативность. «Перевозчики» и «Заложница», например, отличаются от «Такси», «Ямакаси» и «Васаби» тем, что, кажется, не считают зрителя совсем уж непроходимым кретином.
Новый фильм постановщика Оливье Мегатона — это, конечно, форменное бесстыдство и нарезка из главных тем Бессона-режиссера за вычетом присущей первоисточникам поэзии. Да, это кино про девочку, которая становится свидетелем убийства родителей и хочет отомстить с оружием в руках. Да, это также кино про женщину, лишенную нормальной жизни работой, которая подразумевает отсутствие биографии. И, разумеется, это фильм про совершенное оружие, про восторг от каждого движения женщины, несущей смерть.
Удивительно, что коллаж «Леона», «Никиты» и «Пятого элемента» Бессон доверил кому-то еще, но хорошо уже, что не Жерару Кравчику.
Подарив залитый колумбийским светом пролог с маленькой паркурщицей в школьном платьице, летящей с горы по улицам Боготы, Мегатон сосредотачивается на жизни в ночном мире теней и силуэтов. Артистка Салдана (это она была спрятана под синей кожей инопланетной принцессы в «Аватаре») ползком преодолевает изгибы вентиляционных шахт и перелетает с карниза на карниз в костюме женщины-кошки, или даже Ирмы Веп (для тех, кто знаком с французскими вылазками на крыши). Салдана изящно проплывает накрытый стеклом и красиво подсвеченный бассейн с акулами. Салдана просто сидит на диване после душа с леденцом и пистолетом.
Получается то ли домашнее задание, то ли лабораторная работа, в которой выстраивается порнографический, по сути, набор сцен,
каждая из которых написана с единственным умыслом: обосновать то, что весь фильм артистку Салдану мы видим либо в обтягивающем трико, либо в трусах и майке-алкоголичке. Мегатон, конечно, не поэт и полюбить эту атомную бомбу (режиссер родился в двадцатую годовщину бомбардировки Хиросимы — отсюда и псевдоним) нельзя, но «Коломбиана» не просит и не предлагает любви. Скорее расчетливо, но с искренним интересом воспроизводит механику стыдного удовольствия.
