Цивилизация
Идея о новой индустриализации (первая прошла в тридцатые годы прошлого века) заставляет вспомнить старый анекдот. Опытный лысоватый конферансье объявляет в клубе очередной номер: «Романс Чайковского…» По залу прокатывается недовольный гул: «Ууу...» Конферансье мгновенно находится: «… новый!»
Владимир Путин, как и положено каждому уважающему себя кандидату в правители, при приближении к дате голосования выдает повышенные порции предвыборной словесной шелухи. По большей части на нее и внимания не стоит обращать, но именно тезис о новой индустриализации стоит выделить, потому что это не чисто путинский рецепт — примерно то же говорят в последние месяцы и некоторые далекие от правительства экономисты, и близкие к власти бизнесмены. То есть идея носилась в воздухе, оказалась живучей, становилась все более привлекательной, обрела граненые черты простого якобы к применению рецепта экономического оздоровления, а главное, оказалась податливой к сжатию до размера предвыборного лозунга. А то, что саму мысль эту не Путин придумал, даже и хорошо — обещает новых сторонников.
Любителей простых решений не переубедить доводами о том, что странно проводить второй раз индустриализацию в стране, где ее уже провели однажды хоть варварски, но эффективно. Что организация массового исхода из деревень в города (и лагеря) у нас уже состоялась.
И что нынче Россия — не Китай, в ней на селе живет менее четверти, а работает до 10% граждан, тогда как в Китае, по самым скромным подсчетам, много больше половины населения. Видимо, нерационально и рассуждать о том, что вообще уже сформированы постиндустриальные общества, которые и процветают…
То есть высоки шансы на попытку проведения индустриализации номер 2, коль и Путин выступает за то же, за что ратуют иные экономисты. Учтем, что высоки шансы и на то, что именно Путин опять станет нашим президентом. И действительно сможет затеять нечто под лозунгом новой индустриализации хотя бы просто потому, что надо ведь что-то людям демонстрировать.
При таких допущениях любопытно представить возможные сценарии развития событий. Пока никакой написанной программы действий у Путина нет (похоже, что ничего конкретного и не будет нам представлено), рисовать сценарии можно, исходя только из уже известных заявлений и решений власти.
Вспоминается мало чего конкретного из сферы макроэкономики — все больше по социальной политике и разносам нерадивым подчиненным вертикали — чиновникам и олигархам (которых ведь тоже и назначить на столь ответственный пост из Кремля часто могут, и скинуть с него). Самое яркое, пожалуй, решение — о направлении 20 триллионов рублей в развитие оборонного комплекса, на перевооружение армии. Это, кстати, чем уже не индустриализация?
Эта программа давно была готова у действующего тандема. Ее критиковали многие экономисты, но власть упорно отстаивала свое мнение. И надо признать, что это вполне понятное и логически хорошо объяснимое упорство. В мировой истории были примеры, когда рост военных расходов стимулировал рост экономики. В угоду моде к старой идее про маскировку бронепоезда под локомотив, вытягивающий всю промышленность и все хозяйство, были подогнаны слова об инновационной сути военных разработок. Грели души воспоминаниями о старинных мифах про то, что именно в недрах оборонки рождаются самые смелые изобретения… Это американцы в войну в Персидском заливе вдруг с ужасом обнаружили, что дорогие военные рации пришлось просто выбрасывать в погубивший их песок и покупать для связи обычные японские игрушки в местных лавках, которые работали лучше, а стоили дешевле. После войны пентагоновские аналитики подсчитали, что наладить производство в сверхконкурентной среде восьмиголовочного видеомагнитофона по приемлемой цене намного сложнее, чем выпускать стратегические ракеты с разделяющимися боеголовками за щедрые бюджетные вливания…
Ладно, не учитываем чужого опыта, но и свой не помним. И индустриализацию номер один уже проводили, и оборонку во главу угла ставили в СССР (учтем, что тогда нынешние правила «распила» не работали). О том, что в итоге получилось и к чему привело, написал в «Гибели империи» Егор Гайдар: «…сформированные (…) институты (…) не позволяли стране адаптироваться к вызовам мирового развития конца XX в. Наследие социалистической индустриализации, аномальная оборонная нагрузка… неконкурентоспособность обрабатывающих отраслей делали крушение режима неизбежным. В 1970-х — начале 1980-х годов эти проблемы можно было регулировать за счет высоких нефтяных цен. Но это недостаточно надежный фундамент…»
Однако ни Путин, ни кто другой еще не говорили, что понимают новую индустриализацию как очередную милитаризацию экономики. Гипотетически возможен другой сценарий — ускоренное возведение новых и обновление старых промышленных предприятий для организации выпуска на них неких товаров, которые можно будет даже продавать.
На это Путин обещает изыскать в три года 43 триллиона рублей каких-то загадочных инвестиций.
Возникает пара вопросов. Во-первых, российский бизнес и так вкладывается в развитие производств — и новые линии покупает у ведущих производителей, и рабочих обучает за свой счет, но только тогда, когда в этом есть резон. Этот резон состоит не только из делового, инвестиционного или налогового климата, но и из расчетов по поводу спроса на продукцию. Все перечисленные климаты для нашего крупного бизнеса часто являются предметом договоренностей с властями, большие корпорации в этом смысле существуют в кондиционированных загонах и умеют договариваться с регуляторами уровня влажности и содержания кислорода. А вот по поводу платежеспособного спроса договориться нельзя, если речь не о госзакупках. И есть подозрение, что именно этот спрос нынче является важным ограничителем уровня инвестиций. Может быть, властям стоит посчитать, изыскивать ли 43 триллиона на создание каких-то малопонятных производств, или часть денег направить на повышение зарплат бюджетникам, чтобы они могли бы, скажем, претендовать на покупку в кредит квартир и прочих товаров длительного пользования, производство которых дает мультипликационный эффект не хуже, чем производство кирзовых сапог.
Еще по этому поводу тоже есть опыт СССР, в котором «под ключ» строились ткацкие фабрики и коровники от самых лучших западных производителей, да все без толку. Иными словами, мы проходили уже не только индустриализацию, но и развитие оборонки, и модернизацию через закупки самых лучших станков. И ничего путного не вышло и не выходит.
Похоже, упускаем еще какой-то компонент, необходимый для того, чтобы экономика начала расти не только на нефти. И этот компонент представляется крайне простым — гарантии прав собственности, главенство права и неукоснительное соблюдение давно написанных законов.
Чтобы, скажем, для организации колбасного заводика не надо было искать тропинку к местному владыке, не признающему никаких, даже первичных — арендных — отношений, никаких прав, кроме своего безусловного права определять свою долю в делах тем, кому позволяется что-то делать. В этом, в общем-то, правовом поле и видится возможное решение экономических задач.
Но в речах почти всех кандидатов во власть не слышно об их намерении попытаться исполнить главную, кажется, функцию государства — защиты своих граждан и охраны их прав. То есть все устройство жизни должно остаться таким, какое героическими усилиями достигнуто, а для удовлетворения потребности народа грезить о чем-то далеком и хорошем можно затеять новую индустриализацию.
