Цивилизация
«Единая Россия» выступила с гуманной инициативой — поправить Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, «введя ограничения на досудебный арест граждан, подозреваемых в экономических преступлениях». По словам представившего новацию прессе депутата Владимира Груздева, таким образом «посылается сигнал, который носит психологический характер и направлен на поддержку бизнеса, тем более в условиях мирового финансового кризиса».
Надо признать, что оценка, данная Груздевым предложению, одним из соавторов которого является он сам, носит очень сдержанный характер.
Проблема чрезмерного использования досудебных арестов как меры пресечения в России стоит давно.
Содержание подозреваемых в СИЗО прямо называли формой пытки вполне ответственные товарищи — члены Общественной палаты, например. А чиновники ФСИН, в других случаях не раз демонстрировавшие трепетное отношение к собственным чести и достоинству, эти обвинения опровергать не пытались.
Напомним, что одной из ключевых деталей судебной реформы в России была передача права санкционировать арест подозреваемого от следствия суду. Предполагалось, что это снизит количество таких арестов. На практике произошло прямо противоположное — уже через два с половиной года после изменений в законодательстве число арестованных превысило дореформенные показатели. Суды с необычайной легкостью удовлетворяют представления следствия о необходимости ареста подозреваемого. Одно из объяснений заключается в том, что до реформы прокурорские работники несли хотя бы ведомственную ответственность за свое решение, и эта ответственность реформой была только размыта.
Все сказанное относится к досудебному аресту вообще. Депутат Груздев — совладелец (бывший, естественно) «Седьмого континента», разумеется, вправе рассматривать эту проблему именно с точки зрения интересов бизнес-сообщества. И на то есть веские причины. Помимо общегуманитарных сожалений о пыточной составляющей заключения гражданина в СИЗО, весьма актуальны и коммерческие аспекты этого дела.
Помещение под стражу бизнесмена очень часто оказывается способом повысить его договороспособность. И способом, как правило, успешным. Впрочем, и упрямцы, не желающие договариваться даже в тюрьме, чаще теряют свой бизнес,
поскольку арест на то и арест, чтобы изолировать гражданина. А гражданин, изолированный от своего дела, это дело скорее потеряет, чем сохранит.
Кстати, при конфликте «хозяйствующих субъектов» не обязательно подозревать коммерсанта в «экономическом преступлении». Спектр возможностей очень широк: от хранения наркотиков до разглашения гостайны.
Подобное использование тюрьмы в практических целях должно было бы приводить законопослушных предпринимателей в смятение и даже ярость — но не приводит. Пресловутая житейская мудрость «от тюрьмы и от сумы» остается актуальной, несмотря ни на какие судебные реформы. В каком-то смысле она является элементом устоявшегося порядка,
а потому может удивить разве что какого-нибудь бюргера, но никак не нашего соотечественника.
Владимир Груздев, помимо того, что является одним из основателей крупной торговой сети, очевидно, должен быть отлично осведомлен об этой стороне жизни — он социально близок «силовикам» и пользуется успехом во властных коридорах. Тем в большей мере настораживают его слова о том, что не разъясненные пока способы «ограничить досудебный арест» должны послать бизнесу «сигнал психологического характера». Насколько именно будет ограничена возможность «закрыть» коммерсанта для его конкурента, слишком агрессивного партнера или для предприимчивых чиновников, пожелавших забрать его бизнес? И почему ее надо ограничивать, а не исключать вовсе? Почему сигнал о вполне материальной, а пожалуй, что и жизненно важной для многих новации назван «психологическим»?
Возможно, частичный ответ на эти вопросы кроется в странном противопоставлении, к которому прибег депутат. Груздев, судя по сообщениям агентств, заявил, что в ряде случаев подобные нововведения оказывают на бизнес более сильное психологическое влияние, чем снижение налогов. Добавим, что, по словам коллеги Груздева Владимира Мединского, пакет предложений включает и «радикальное сокращение полномочий милиции в части проверок малого и среднего бизнеса».
С учетом, с одной стороны, ухудшающегося финансового положения предприятий, а с другой — уже объявленных планов правительства по увеличению налоговой нагрузки на бизнес, вопросы психологической устойчивости коммерсантов и вправду могут выйти на первый план.
Беда в том только, что «психологических сигналов» вряд ли хватит для обеспечения устойчивости бизнеса. Во всяком случае той его части, которая, в отличие от «Седьмого континента», получившего прямую поддержку властей, не может рассчитывать на спасительные инъекции государственных ресурсов. Теперь вдруг этой части бизнеса обещают, что ее оградят от чиновничьего беспредела. Вдруг — потому что обещания сделать это звучали в течение обоих президентских сроков Путина и первых месяцев правления Медведева, а сделано ничего не было. Чтобы поверить им сейчас, действительно нужен «психологический сигнал» небывалой мощи.
