Цивилизация
— В своем исследовании «Фондовый рынок: пределы роста и глубина падения» вы утверждаете, что мировой финансовый кризис был неизбежен и его главной причиной были вовсе не просчеты в американской ипотеке...
— Меня лично очень смущал декларируемый и реализовывавшийся принцип «чем выше капитализация, тем лучше». Протестовала душа экономиста — ну не может этого быть. Наша идея состояла в том, что определенному уровню развития экономики должен соответствовать определенный уровень капитализации фондовых рынков. Поэтому важно было посмотреть спады в мировой экономике: когда они происходили, как это взаимосвязано с тем, как изменялась совокупная капитализация рынка акций.
Для оценки мы использовали показатель «капиталоёмкость ВВП» — это совокупная капитализация всех торгующихся компаний государства, поделенная на объем его ВВП. Это применимо и к мировому ВВП, и к мировой капитализации.
Выяснилось, что предположения полностью подтверждаются. Показатель капиталоёмкости ВВП на протяжении всего ХХ века держался примерно на одном уровне 40–60%. Резкий рост начался в конце 90-х годов, к 1999 году достиг 118%. Мы помним, какой мощный спад в мировой экономике на рубеже ХХ--ХХI вв. за этим последовал. Потом, в 2002 году, капиталоёмкость сильно снизилась — до 73%, а в 2007 году мы снова дорастаем до 122%. То есть, как и в предыдущий раз, капиталоёмкость ВВП мира явно «зашкалила».
Последствия мы наблюдаем сейчас: в 2008 году, по прогнозам, мы снизимся почти на 40 пунктов — до 83%.
Таким образом,
надо признать, что существует некое пороговое значение, после которого у вас обязательно будет обвал.
Мировой финансовый кризис был предопределен тем, что капиталоемкость ВВП мира вышла за тот уровень, который мог бы обеспечить дальнейшее спокойное развитие. Ипотечный кризис в США был только катализатором. Не было бы его — было бы что-то другое. Но разворот обязательно был бы: падение капитализации фондовых рынков разных стран мира и, как следствие, темпов роста ВВП.
— Вы утверждаете, что перекапитализация ведет не только к падению фондовых рынков, но и снижению темпов роста ВВП на несколько лет. Означает ли это, что резкое замедление экономики ожидает весь мир, в том числе и самые быстрорастущие страны?
— Снизятся темпы роста мирового ВВП, хотя они и так небольшие — по прогнозам, в 2008 году они составят 2,5%, хотя еще недавно прирост составлял 3,5–4%. В следующем году это 1–1,5%.
Китай об этом еще не знает, но мы рискнем прогнозировать с достаточно высокой степенью уверенности, что темпы роста китайской экономики резко снизятся в 2009 году.
Уровень капиталоёмкости ВВП Китая в 2007 году тоже достиг критических значений и был 190%. Это даже для наиболее развитых финансовых систем — США, Великобритании — слишком много. Так что Китай явно «перекапитализировался» и, естественно, стал резко падать. И это дает основания прогнозировать замедление темпа роста экономики Китая уже в этом году — может быть 9%, а не 11,5%, как в 2007 году. Поскольку экономика инерционна, снижение в полной мере проявится в следующем году — я думаю, будет 6–7% роста. Это самый низкий показатель за последние 15 лет.
— Почему же российский рынок постигла та же участь, что все остальные, падение у нас происходит даже стремительнее? Но ведь известно, что по капитализации наши компании сильно отстают от подобных в развитых, да и во многих развивающихся странах?
— Конечно, мы недооценены, если нам не дают покоя лавры Китая. Но капиталоёмкость ВВП России по итогам 2007 года достигла 116%. Да, это меньше, чем было в то же время в США (144%), Великобритании (141%). Но значительно больше, чем в Германии (64%), Италии (51%). Давайте, положа руку на сердце, ответим: развитость нашей финансовой системы и рыночных институтов уже достигла такого уровня, как в Великобритании и США? Нет, конечно. Также нужно принимать во внимание, что там финансовые рынки являются основным инструментом получения финансовых средств для компаний — это так называемая англо-американская система. В континентальной системе, и этим предопределялся невысокий уровень капиталоемкости ВВП в Европе, в основном все идет через банки. Мы тяготеем к европейской системе, а уровень капиталоёмкости у нас был ближе к США. Это не наш уровень.
Мы погнались за этим «чем больше капитализация, тем лучше». Мы соответствующие цифры записывали в программы. Включаешь телевизор — и первой новостью: капитализация известной компании вышла на третье место в мире, или человек говорит, что пришел в компанию с такой капитализацией, а уходит, когда она такая-то. Россия стала в явном виде реализовывать спекулятивную модель экономики. Это проявилось и в том, что у нас огромный перекос в сторону торговли, и в росте цен на рынке недвижимости, который ждут очень, очень непростые времена.
Имея такие ориентиры, уже в начале этого года можно было со стопроцентной уверенностью говорить, что наш рынок развернется.
— Если зло столь неизбежно, есть ли смысл с ним бороться? Или наша власть зря пытается предпринимать шаги по выводу из кризиса, например, предоставляя свободные средства бюджета коммерческим банкам?
— Во всем мире совершают ошибки, и мы не исключение. Традиционно выделяются бюджетные средства на выкуп акций проблемных компаний, решаются проблемы банков. То есть огромные суммы вливаются в экономику. На какое-то время это дает эффект, но ненадолго. Стабилизации не наступает. Происходит новый обвал. Уже пора не только правительству России, но всему миру признать, что просто накачка деньгами экономики и выкуп проблемных активов государством не решают проблему.
Зададимся вопросом: вот мы вбухиваем все новые и новые деньги в экономику, а что, они куда-то исчезли, растворились? В глобальном масштабе?
Ну вывели, продали акции, но деньги-то не исчезли. Как правило, выводят в кэш, стараются попридержать на счетах в надежных банках. А если деньги не исчезли, если они раньше-то обеспечивали работоспособность финансовой системы, значит, надо думать о том, как их вернуть обратно в экономику.
Вы можете кратковременно поддержать ситуацию. Ведь фондовый кризис с некоторыми оговорками обескровил банковскую систему. Если бабушка придет за своей пенсией, а ей скажут «нет» — все, ажиотаж обрушит любые банки. Поэтому инъекции допустимы. Но надо понимать, что это не главное, это не спасет. Вот этого-то понимания и нет.
— Может быть, надо поддерживать бизнес напрямую и больше поможет законопроект, позволяющий ВЭБу прямое кредитование предприятий?
— Опять мы фактически бюджетными деньгами замещаем деньги, которые никуда не пропали. Множество предприятий — самая что ни на есть заинтересованная сила в привлечении инвесторов. А мы эту силу с помощью бюджетных средств нейтрализуем. Нужно думать о механизмах, которые бы позволили им найти деньги. В том числе думать самим компаниям. У нас, если посмотреть планы некоторых крупных компаний, все программы привлечения инвестиции — это создать дочернюю компанию и вывести на IPO. Это ли привлечение инвестиций? Это распродажа имущества, по-моему. Но думать нужно и правительству. Сейчас выиграет тот, кто покажет, что его реальный сектор инвестиционно привлекательный.
— Чем же здесь может помочь правительство?
— Не нужно выделять средства на приобретение проблемных активов. В такой ситуации государству нужно поступать с точностью до наоборот. Не выкупать проблемные активы, а продавать имеющиеся. Вы скажете, кто купит? Купят-купят: если мы исходим из того, что деньги никуда не делись, то вопрос только в цене. Так, например, в Германии в послевоенные годы продавали предприятия за 1 марку. Я не предлагаю продавать за 1 рубль, но на аукционной основе, кто сколько даст. Не чтобы заработать, а чтобы переломить ситуацию, привлечь инвесторов, доказав, что мы собираемся сотрудничать всерьез и надолго.
Начать можно со «Связьинвеста», приватизацию которого откладывают столько времени до лучшего момента.
Но вообще должны быть системные меры. Применительно к нашему рынку правительство должно принять и реализовывать программу развития фондового рынка. Пока он очень перекошен, там большая доля нефтегазовых компаний, котировки которых зависят от цен на нефть, там очень низкий free float — 10–15% акций в свободном обращении. Но не только. У нас ключевое значение для разворота имело ухудшение макроэкономических показателей. В апреле — июле 2008 года рост цен производителей промышленной продукции, что важно для инвесторов, составил в среднем 4–5% в месяц. И началось инфляционное торможение промпроизводства.
Кстати, можно всех поздравить с годовщиной разработки программы антиинфляционных мер. Мы эту программу начали разрабатывать в октябре 2007 года. Год не можем принять документ первоочередного характера?!
Исправление любой ситуации начинается с объективного реалистичного анализа. До тех пор пока мы будем говорить, что у нас-то все хорошо, но вот мировой финансовый кризис случился, ничего не изменится.
Заметьте, с инфляцией тоже виноваты все кто угодно — рост цен в мире и сговор внутри страны, враги внешние и внутренние. А вот признания собственных ошибок — этого нет вообще. И власти очень болезненно относятся к любой даже не критике, а другой точке зрения. Поэтому и не получается. А в экономике, как в спорте, ты будешь уметь выигрывать, если будешь уметь проигрывать.
Беседовала Екатерина Мереминская
