Цивилизация
Самое простое объяснение последних событий, гласящее, что Путин специально всех запутывает и специально культивирует непредсказуемость своих решений, является в действительности лишь оправданием. Любое запутывание и непредсказуемость имеют своих границы – никто не станет превращать запутывание в самоцель, потому что, абсолютизировав данный принцип действия, очень легко начать принимать слабые по сути политические решения.
Элемент игры в непредсказуемость и интригу в политическом стиле Путина, несомненно, есть, но решения он все же старается и всегда будет принимать такие, которые его позиции усиливают, а не ослабляют.
Именно исходя из этого, попытаемся дать прогноз – хотя по нынешним временам это страшно рискованное дело – относительно того, что будет и что не будет делать Путин в 2008 году. Доминирующее сегодня мнение о развитии событий исходит из того, что он действует по формуле «уйти, но остаться».
Сам глава государства своими решениями по Зубкову и по вхождению в список «Единой России», а также заявлениями о «реалистичности премьерства» и «работе в паре» с будущим президентом подлил, конечно, масла в огонь обсуждения соответствующих вариантов политической и конституционной реформы, возможности его пребывания в кресле премьер-министра или даже спикера Госдумы. Однако тут нужно различать решения и заявления. Заявления затуманивают и интригуют ситуацию, но это часть политического стиля.
Решения же – что по Зубкову, что по «Единой России» – скорее, проясняют, что Путин действует по иному алгоритму: «остаться, но уйти».
В рамках этой логики можно сказать, что в 2008 году нынешний президент Владимир Путин не станет ни премьер-министром, ни тем более спикером Госдумы. Не будет и конституционной реформы или какого-либо существенного перераспределения полномочий между президентом и правительством даже в рамках нынешней конституционной модели. Путин просто возглавит партию «Единая Россия» и, опираясь на нее как на канал взаимодействия с обществом и инструмент влияния на политическую систему, завершит формирование своего нового статуса национального лидера и внутриэлитного арбитра.
Это произойдет по двум причинам. Первая связана с тем типом политического лидерства, который нужен и удобен Путину после ухода с поста президента. Сам глава государства неоднократно заявлял, что главным фактором обеспечения преемственности является необходимость и для будущего президента, и для всех политиков «считаться с настроениями в обществе», а «сила морального влияния на общество выше, чем должностное положение или портфель того или другого человека».
Путину недостаточно только внутриэлитного и бюрократического влияния, ему необходима инфраструктура влияния общественного.
Здесь партия — наиболее очевидный вариант. Точно так же, как и по другим критериям. Ведь Путину необходимо влияние независимое, гибкое, а не жестко иерархическое – в рамках «вертикали власти» любая должность, кроме президентской, ничего такого не дает, а значит, все остальные должности не интересны. Сверх того, ему нужно влияние институционализированное (в качестве просто гражданина или отшельника-пророка быть политическим лидером у нас все же невозможно), но не сугубо аппаратное. Институт политической партии подходит, но, конечно, при соответствующем наполнении партийно-политической системы реальным весом. Для этого самого решения Путина возглавить «Единую Россию» на первом этапе уже будет достаточно. На втором, конечно, потребуется и некая чистка партии, и ее большая идеологическая определенность, то есть полноценное завершение ее превращения в «партию Путина».
При смене власти и уходе со своего поста Владимира Путина также больше интересует максимальное влияние, а не сохранение за собой функций повседневного управления, что пришлось бы делать на посту премьер-министра, несущего к тому же всю полноту ответственности за те или иные социально-экономические проблемы. Также Путина интересует влияние не только и даже не столько повседневное, но стратегическое, контроль командных высот, а не «ям» текучки.
О будущем преемнике и о будущем премьере нельзя, конечно, говорить как о фигурах сугубо «технических», но можно говорить как о фигурах «технологических».
И преемник, и будущий премьер останутся и будут работать «в настоящем времени», решая, прежде всего, задачи преемственности, поддержания в порядке созданной нынешним президентом управленческой системы. Сам же Владимир Путин как бы «уйдет в будущее» – будет влиять на стратегические решения, заниматься в качестве лидера партии развитием политической системы и, возможно, готовить свое возвращение на неразрушенный (поскольку конституционной реформы не будет) пост президента в 2012 году.
При этом как президент он сегодня имеет универсальное политическое влияние, находится над системой разделения властей и обеспечивает их согласованное функционирование и взаимодействие. Вряд ли он захочет терять это, пересаживаясь в кресло главы хоть исполнительной, хоть законодательной, хоть судебной власти. Функции председателя максимально усиленной партии, выдвинувшей своего президента, имеющей большинство в парламенте и контролирующей «правительство парламентского большинства», гораздо ближе хотя бы по типу влияния к президентской власти.
Наконец, одни из важнейших механизмов эффективности политического стиля Путина – это не непредсказуемость, конечно (она лишь проявление), а поддержание неопределенности и сохранение пространства для маневра. Занятие Путиным после выборов 2008 года любой государственной должности или позиции в бизнес-структурах являлось бы решением, жестко ограничивающим и резко сокращающим для него это самое пространство маневра и вариативность действий. А лидерство в партии такие возможности сохраняет и в чем-то их увеличивает. Прежде всего, с точки зрения способности влияния в форс-мажорных ситуациях: когда нужно будет вмешаться, изменить ситуацию, поправить соратников, отклонившихся от «плана Путина», или же когда нужно будет как раз быстро вернуться к власти именно тогда, когда нужно.
Во всей схеме остаются только два проблемных момента, но они, однако, и могут повлиять на окончательные решения Путина. Первый момент заключается в том, как все же обеспечить при своем уходе от рычагов непосредственного управления стабильность ситуации по линии «власть--собственность», не допустить нового передела баланса сил и интересов всех групп влияния.
Конечно, тут принципиальную роль играют уже отношения «личной унии» нынешнего президента с теми или иными лидерами политико-экономических группировок. Свою роль играет и проводимая сегодня политика «корпоративизации» экономики и схемы управления ресурсами. Кстати, в том числе и поэтому совершенно непонятно, зачем Владимиру Путину возглавлять в будущем правительство, которое при системе госкорпораций по принципиальным вопросам явно ограничено в своей компетенции что-то решать.
Впрочем, и корпоративизации, и «личной унии» может оказаться недостаточно.
На то, видимо, и необходимо Путину сохранение «золотой акции» вмешательства и досрочного возвращения к власти в случае форс-мажора.
Если партия не предаст, то схема сработает.
Второй проблемный момент, который для нынешнего президента может быть очень и очень существенным, заключается в том, что, покидая пост президента, Путин институционально (хотя и не личностно) выбывает из глобальной политики, из высшей лиги международных отношений, контактов, связей и взаимоотношений с другими мировыми лидерами. Ни лидерство в партии, ни любая должность, кроме президентской, в рамках госсистемы (даже при модели «сильного премьера») сами по себе не вполне достаточны для решения этого вопроса.
Глобальная, геополитическая рамка обеспечения преемственности власти будет одним из ключевых моментов и мотивов действий Владимира Путина в ближайшие месяцы.
И уж абсолютно точно, что «внешнеполитический» критерий выбора оптимальной кандидатуры следующего президента России будет для Владимира Путина принципиальным и, возможно, основным.
