Меняем не девочек, а матрицу

В ходе горячих дискуссий по поводу специфического положения дел в российской экономике и обморочного состояния экономической политики нередко вспоминался известный анекдот, в котором описывается спасительный рецепт — «поменять девочек». В рамках доктрины кадровой ротации «девочек» все чаще обсуждаются возможности ухода в отставку ряда знаковых фигур (действие, описываемое словами zurab off), а также перебираются фамилии кандидатов на пост премьера. Почувствовав конъюнктуру, коммунисты собрали депутатские подписи за вотум недоверия правительству. Что в нынешних обстоятельствах, когда одна аппаратная группировка поедом ест другую и наоборот, никак нельзя назвать оппозиционным действием: кому-то хочется повесить себе на невидимую чекистскую портупею скальпы Кудрина и Грефа, иные лелеют идею избавиться от действующего главы кабинета.

Таким образом, на повестке дня — перемены в правительстве или правительства. Действующие лица кабинета, сформированного в рамках административной реформы, превратившейся в пародию на саму себя, кажется, исчерпывают свой политический ресурс и готовятся на роль жертвенных животных. Загвоздка, впрочем, состоит в том, что возможные отставки, ротации и прочие перемены «девочек» в заведении не решат ни одной проблемы, включая рейтинговые показатели кабинета министров в частности и власти в целом (законодательной власти в лице ее двух палат это тоже касается). От того, заменят Фрадкова на Козака или Степашина или подождут с резкими движениями еще некоторое время, ВВП не начнет удваиваться, инфляция — снижаться, пенсии — расти, а коэффициент Джини — самоустраняться. Потому что менять надо не «девочек», а систему. Выражаясь в марксистских терминах, не надстройку, а базис. Не виньетки и архитектурные излишества, а матрицу.

Речь идет вовсе не о смене конституционного строя или обустройстве России путем проведения «серо-буро-малиновой в крапинку революции». Разговор — о системе принятия решений.

О характере взаимоотношений во власти. О критической необходимости полного демонтажа институтов, воспроизводящих глупость, подлость и коррупцию. О равноудалении кланов и номенклатурных команд. О смене управленческой матрицы.

У финансово-экономического руля сегодня далеко не последние в ремесле управления экономикой фигуры и лица. На всех этажах экономической и монетарной власти — компетентные, яркие, блестяще образованные чиновники, рекрутированные не только из науки, но и из частного бизнеса, чей интерес сводится уже не к набиванию карманов взятками, а к собственно работе. А счастья нет. Как нет и просто сколько-нибудь внятных позитивных результатов.

Сначала о частной, но важной причине такого положения дел. У «ярких и компетентных» проблемы с реалистичностью и пониманием того, как на самом деле живет вверенный им в управление народ. Провал монетизации и органическая неспособность правильно посчитать издержки объясняется принципиальным нежеланием изучить предмет регулирования. В том же самом Минфине не дают денег на экономическую перепись (субъекты предпринимательской деятельности), не говоря уже о переписи социальной (потребители социальных услуг государства — кто, сколько, зачем, почему получает).

Экономия на спичках, сознательный отказ от попыток понимать, сколько стоит активность экономического агента и физико-химическое существование человека, приводит к тому, что теперь государство переплачивает льготникам и пенсионерам, предварительно им недоплатив.

Это абсолютно механистический подход к финансово-экономическим материям, как если бы речь шла об игре в компьютерную стратегию, а не о живой экономике.

Более общая причина неурядиц — принципиальная, органическая несовместимость эффективной экономической политики и недемократичного устройства политической системы, клановой системы принятия решений. На общественно-политическую сцену могут выходить всякий раз новые девочки во все более дорогих балетных пачках и все более обольстительных чулках, однако эти, как говорил О. Бендер, «пляски народностей» скрашивают жизнь лишь персонажей Рублево-Успенского шоссе и читателей гламурных журналов. Сцена, которую не ремонтировали из-за разногласий в номенклатурных конторах, трухлява, а потому она под девочками проваливается…

Страной нельзя управлять словами и даже постановлениями правительства. Управленческие сигналы не проходят, потому что вопреки законам физики, доходя до потребителя, обрастают таким количеством дополнений, оговорок, запретительных норм, что на выходе из черного ящика решительным образом обессмысливаются и обесцениваются. Как правило, такие решения просто невыполнимы — их невозможно администрировать из-за чрезмерной зарегулированности. Постановления не исполняются, потому что они лежат в формализованном правовом поле, куда не ступает нога чекиста, олигарха, политика, работающих в совершенно другой среде, отношения внутри которой регулируются другими, неписаными «пацанскими» правилами.

Похоже, дела зашли слишком далеко. Косвенный признак, по которому можно судить о справедливости такого вывода, — неспособность власти даже на реализацию репрессий. То есть, конечно, выборочно можно дать «шпиону» 14 лет, но вот на системное удушение прав и свобод мощи и сугубо технологической эффективности уже не хватает. Тем хуже для вверенного в управление населения — бумажный тигр, считавшийся себя фигурой из плоти и крови, от осознания своей бумажности становится все более озлобленным, склонным к случайным, импульсивным действиям и решениям.

В результате система становится все более неуправляемой, неэффективной и опасной.

Сейчас от безысходности в ностальгических тонах вспоминают о временах Касьянова: при нем, мол, и реформы двигались вперед, и ВВП рос, и вообще, он готовый лидер для российских правых. Экономические параметры при Касьянове и в самом деле были лучше. Но это лишь дополнительное доказательство правильности тезиса о зависимости успешной экономики от демократической политики: все эти замечательные параметры регистрировались до того, как зажали бизнес, до огосударствления экономики, до начала самоубийственной борьбы аппаратных кланов. На самом деле, если не считать упорядочения публичных финансов и появления понятия «профицит бюджета», в то время тоже не была осуществлена ни одна реформа — тогда только начинались очень правильные разговоры о них. Умные рассуждения закончились плохо: полным бездействием и ожогом при попытке действовать непродуманно при монетизации льгот. Экономическая теория суха, а древо жизни так зазеленело, что цветочки и ягодки чекистской экономики появились почти одновременно. Так при чем здесь фамилия председателя правительства?!

Впрочем, в программе Грефа, с которой начиналось правительство Касьянова, этой реформы не было. Кажется, она была выбрана столь же произвольно и случайно, как случайно и произвольно был назначен и главный «шпион», и основные ответчики за попытку «захвата власти». Очень тяжело управлять страной и быть в ней управляемым в соответствии с канонами теории вероятностей.