Цивилизация
Кто у нас сейчас властители дум, задумался я одним холодным вечером, мучаясь над переводом детективного рассказика малоизвестной французской писательницы; одно корпоративное издание требовало непременно, чтоб в нем была литература, но не серьезная какая-нибудь, а легкая, чтоб не задерживала внимания и не создавала внутренних проблем, а чтобы развлекала и занимала время клиента между мероприятием и встречей.
Рассказик, надо признать, у авторши получился остроумный, и мне нужны были хорошие русские слова, чтобы передать тонкости отношений двух отчаянных девиц, одна из которых приходилась другой мамашей, рассеянной, разболтанной, несобранной, но любящей; дочь, конечно, была не подарок, но совестливая, отчего все и закончилось благополучно.
В поисках этих самых хороших русских слов я слегка завял: в голову лезла одна сплошная канцелярия и бюрократия; особенно мне удалась фраза «...являлся ее любовником, предшествовавшим ныне действующему». Пригорюнясь, я и задумался о властителях дум, то есть людях или, точнее, ныне живущих авторах, чьи идеи и язык ведут за собою народные массы.
И пришел к неутешительным выводам: литераторов или философов среди них нет, как это бывало совсем еще в недавние времена. Можно было бы с натяжкой причислить к властителям дум Эдуарда Вениаминовича Савенко (Лимонова), но он ведь именно что бывший писатель и сам все время на это напирает.
Зато есть такие потрясающие люди как, например, провидец Грабовой; я однажды ехал в машине с его последователем за рулем и смог в полной мере насладиться, поскольку на улице было холодно, а мы стояли в бесконечной пробке; есть Евгений Петросян, к которому можно с каким угодно презрением относиться, но именно он, а не какой-нибудь Василий Аксенов собирает у экранов миллионы телезрителей и властвует над их думами; есть, наконец, разные девушки и тетки, которые при всем честном народе моют посуду или приготавливают макароны, после чего думы хозяек обращаются к тому самому средству для сдабривания макарон или мытья посуды, хотя весьма вероятно, что сделаны они из одной и той же брент-смеси на одной и той же технологической линии.
Честно сказать, из всех властителей дум смущает меня только Грабовой, но его популярность, кажется, пошла на спад, и слава Богу! Но чем же заняты писатели и философы, которым полагается быть властителями наших, и в том числе моих, дум? Почему их голоса не слышны громко в сегодняшней общественной пустоте, где будто бы задавлено все живое и оппозиционное? Потому ли, что они также задавлены? Ничего подобного! Никому из них нечего сказать своим читателям.
Кризис, однако, в великой русской литературе, надо полагать. Оскудела русская земля, что ли? Кроме реприз Петросяна, женских детективов и приключений мальчика-очкарика почти никакие буковки не пользуются спросом. Можно, должно быть, возразить мне, что народ не желает ничего читать всерьез, а от этого и кризис. Но я запросто отвечу, что дело не в народе, а в том, что нынешние писатели-философы совершенно не понимают происходящего в народном сознании и именно поэтому не могут властвовать над их думами. А в лучшем случае обслуживают сиюминутные интересы глянцевых журналов или вон эстрадных юмористов.
Чего ж тут плохого, спрашивается? А вот чего: нация от отсутствия понимания себя, от того, что никто не говорит за нее громким голосом на всю страну, от нежелания идти никуда дальше магазина слабеет. А слабая нация не формирует великую страну, кто бы что ни говорил. Да много чего неприятного может случиться со слабой нацией, это же понятно.
Особенно обидно, что писатели-то, с трезвой гражданской позицией, с хорошим слогом, с умением выстроить увлекательный сюжет, с любовью к русскому языку – есть, живы и активно работают. И чего у них не складывается с их же собственным народом, понять не могу.
