Цивилизация
— Господин Мадея, практически в каждом прогнозе Ассоциации европейского бизнеса (АЕБ) мы слышим, что российский авторынок наконец-то достиг дна и дальше будет становиться лучше. Но в целом падение продолжается. При этом рынок премиальных автомобилей живет отдельной жизнью — каковы у вас прогнозы именно по этому направлению?
— Есть один большой плюс в том, когда ты говоришь, что все будет хорошо: рано или поздно ты окажешься прав. Рынок не может постоянно снижаться, это вопрос времени. Если мы посмотрим на цифры, то рынок действительно стабилизируется. Так, впервые за долгое время, в июле, у Mercedes-Benz в России был небольшой прирост продаж — 1%. И это не падение более чем на 15%, как у всего рынка.
Мы верим, что во второй половине года ситуация стабилизируется и мы сработаем в ноль — это было бы здорово. Следующий год может принести даже легкий рост.
Мы связываем эти надежды и с тем, что будем расширять наше портфолио. Конечно, все зависит от экономической ситуации и курса рубля. Если рубль наконец стабилизируется на отметке хотя бы 70 руб. за доллар, люди снова начнут доверять российской экономике. Положение рубля — это индикатор стабильности и доверия. У наших клиентов есть деньги, другой вопрос в том, будут ли они готовы их потратить.
— Чем еще можно объяснить факт, что премиум-сегмент падает заметно медленнее рынка, помимо наличия состоятельных клиентов?
— Постоянным выводом новых моделей. Так, у Lexus были хорошие времена, когда они привезли компактный SUV — NX. Jaguar снова напомнил о себе, как и Cadillac, — продают они немного, но держатся в плюсе. Поэтому все зависит от свежести портфолио. Я верю, что для премиум-сегмента все еще существует огромный потенциал. В целом я позитивен: в большей степени это касается именно премиум-сегмента, нежели российского авторынка в целом.
— Сейчас дилеры, автокомпании стараются как можно сильнее снижать свои расходы, а у вас такие траты — новый стиль дилерских центров. Партнеры не были против?
— Рынок падает уже второй год подряд. Если бы такое падение произошло в Германии, в США, то для них бы настал конец света.
В России, как мне кажется, стали реагировать на кризисы спокойнее. Люди знают, как вести себя в такой ситуации.
Конечно, мы не говорим, что для нас этот кризис не проблема, и все мы думаем, как сэкономить деньги, пережить плохие времена. Но даже в таких условиях мы не можем вредить бренду. Что-то откладывать, что-то урезать — хорошо. Но никак не изменять нашим основным направлениям, снижать качество.
Кризис — не повод продавать наши автомобили в каких-то аутлетах, которые напоминают кухни или старые советские бассейны.
— Как за последнее время изменилось количество дилеров Mercedes-Benz?
— В этом году мы откроем восемь дилерских центров, таким образом, их у нас будет 72. Это прирост в 10%. Все они полноценные, без компромиссов. Помимо Санкт-Петербурга это Калуга, Астрахань, Нижний-Новгород, Казань. Так что мы идем и в регионы.
— Есть еще регионы, откуда поступает ощутимое количество заказов? Какие-то необычные, подальше от центра?
— Минеральные Воды, Краснодар, Ставрополь. Это другая окружающая среда, клиенты. Были разговоры, что кто-то из Сибири хочет заказать родстеры, были заказы из Ханты-Мансийска, Норильска. Но если честно, наши клиенты из Сибири предпочитают ездить на этих автомобилях где-нибудь в Монако...
— Сейчас в премиум-сегмент пробиваются все новые игроки, например корейские, японские. Считаете ли вы их конкурентами в полном смысле этого слова?
— Там пытаются играть не только корейские и японские бренды. Есть еще индийские автомобили — Jaguar, Land Rover — очень красивые. Не забывайте Tesla — они тоже довольно успешны.
И тенденция такова, что все хотят получить свой кусочек премиум-сегмента. Вам может нравиться Equus, может не нравиться, но он тоже играет в премиуме. Что касается Mercedes, то мы занимаемся тем, чтобы постоянно усиливать свои позиции: создаем магию вокруг бренда. И у нас есть принципиальное отличие.
Вы можете создать технически идеальный автомобиль: купить технологии, нанять дизайнеров, инженеров. Но даже с большими деньгами вы не сможете создать бренд за короткое время.
Помните историю с Volkswagen Phaeton? Это была хорошая попытка, и сам автомобиль был неплохим. Но он «не полетел», продажи остановились. Чтобы создать сильный бренд, который сразу ассоциировался бы с чем-то премиальным, качественным, должны уйти многие-многие годы. У нас на это ушло 130 лет, что тоже не повод стоять на месте, это равнозначно гибели.
— Как раз по этой причине вы принимаете участие в Московском международном автосалоне, в отличие от многих других брендов…
— Именно. Полгода назад мы узнали, что никто из наших конкурентов не будет принимать участие в Московском автосалоне. Потому что времена тяжелые и все в этом духе. У нас тоже было обсуждение на этот счет: если там никого не будет, то зачем тратить столько денег? Но потом мы решили, что примем участие именно потому, что там не будет конкурентов. Мы ведь продолжаем утверждать, что Россия — один из самых важных для нас в Европе рынков. Поэтому мы не можем просто изменить этой стратегии из-за пары непростых лет и сказать: все, а теперь этот рынок для нас неважен.
Мы идем на салон не ради конкурентов, а ради СМИ, клиентов, поклонников бренда. Наши клиенты не должны страдать!
Мы привезем 29 автомобилей, из них шесть — это российские премьеры. Это GLC 250 Coupe, SLC 43, E 43, GLC 43, S 63 Cabrio и C 43 Cabrio. Самая важная для нас — это GLC Coupe. Но будут еще автомобили из серии AMG. Будут и тест-драйвы.
— У вас будет веселая компания — с вами будет, к примеру, «АвтоВАЗ» также с большим количеством автомобилей...
— О, я не такой большой знаток «АвтоВАЗа». Но не так давно я слышал, что Lada показывает высокие темпы продаж в Германии, правда объемы пока невелики. Но эти машины становятся лучше. У них другие клиенты, иные ожидания. Но почему бы «АвтоВАЗу» не быть успешным, почему бы ему не развиваться? У них все для этого есть, включая инженеров. Есть и другие сильные российские бренды, такие как «ГАЗ», «КамАЗ», — у них двигатель и коробка передач Mercedes.
Недавно меня спросили: почему в России не могут сделать свои автомобили, как у Mercedes, чего не хватает в России для этого?
Так вот, чтобы делать такие автомобили, как E-класс, нужны не только гениальные дизайнеры. Без них, конечно, не обойтись, и такие в России есть. Нужны еще и инженеры, и они у вас тоже есть — вы первыми отправили человека в космос! Но вот чего вам не хватает, так это системы. Нужна огромная система инженеров, инфраструктура для испытаний. За все время у нас было собрано 10 генераций автомобилей E-класса. На последнее поколение у нас ушло 48 месяцев круглосуточной работы 1,2 тыс. инженеров на четырех континентах. Было создано 1,2 тыс. прототипов и пройдено 12 млн тестовых километров. Следующий шаг — это поставщики, которых в России почти нет. В общем, все это гигантская машина, над созданием которой нужно работать годы.
— Заметили ли вы какие-то новые тренды в распределении спроса от одних моделей к другим?
— Могу сказать, что жизненный цикл автомобиля становится все короче и короче. Вы запускаете новинку, продажи взлетают. Но этот период очень короткий. Так что люди постоянно ищут чего-то нового. Проходит год-два и все. И второй тренд, который до сих пор актуален в России, — спрос на SUV и кроссоверы.
— Большинство автомобилей модельного ряда очень похожи друг на друга, и порой даже профессионалы не могут запомнить отличия всех версий и их названий. Не кажется ли вам, что модельный ряд слишком велик?
— Я напомню, что успех Mercedes за последние 4–5 лет, когда мы удвоили продажи в мире, во многом был обеспечен именно тем, что мы расширили портфолио. У нас стали появляться автомобили компакт-класса, A-, B-, CLA-, GLA-классы. Все это продается и в России.
Так, во всем мире думают, что тут мы продаем только GLA, Maybach и S-класс.
Да, это страна для больших машин. Но 20–25% здесь приходится на компактный сегмент. Не будь у нас в портфолио этих автомобилей, мы потеряли бы эти 20–25%. Конечно, есть критика — нас спрашивают, нужно ли еще больше автомобилей. Но мировой тренд — это нишевые продукты. Показателен тут GLС Coupe — это ведь, по сути, тот же GLС, в котором меньше места. Но люди его ждут. Особенно женщины. И машина мне очень нравится. Были времена, когда классы у нас очень отличались: Е-класс, C-класс, S-класс — все были очень разные. Все, кто хотел больше отличий, были счастливы, но вот мы были не очень успешны. Новая философия повысила наши продажи в два раза. Поэтому нельзя говорить, что это неправильная стратегия. Нравится нам это или нет, но это работает. Наш главный дизайнер готов бесконечно говорить нам, что у автомобиля должна быть четкая идентификация. Так, если едет Mercedes, вы сразу должны понимать, что это он. И что забавно,
если вы за рулем, вы без проблем, с закрытыми глазами сможете определить, что это — С-класс, E-класс, S-класс.
Конечно, мы хотим, чтобы наши автомобили отличались, и мы, в частности, сделаем это при помощи оптики и фар дневного света — сейчас это очень важно. Так, у C-класса на них будет одна линия, у E-класса — две, у нового S-класса в следующем году — три… То есть вы сразу узнаете их по фарам дневного света, они работают всегда.
— То есть скоро на улицах появятся люди, которые будут считать: один, два, три…
— Для 90% людей это не играет роли. Но есть люди, которые покупают эти автомобили, — они знают о Mercedes все!
— И заключительный вопрос о непрекращающихся разговорах о планах Mercedes-Benz построить завод в России. Как мы понимаем, переговоры еще идут и конкретного решения по выбору площадки не принято?
— Да, это не секрет, что мы ведем с российским правительством продолжительные переговоры по проекту и обсуждаем рамочные условия договора. И у нас до сих пор очень много вопросов. Cрок проставления правительства о промышленной сборке №166 истекает в 2018–2019 годах. Сейчас чиновники разрабатывают так называемые специальные инвестиционные контракты, которые заработают только в 2019 году. Но чтобы нам открыть завод к тому времени, строить надо начинать уже сейчас. И в этом проблема. Правительству надо определиться с новым режимом и условиями для автопроизводителей. Сейчас ведется конструктивная, профессиональная, но сложная дискуссия. Это стратегический для нас вопрос — где, с какими партнерами, какие автомобили производить. Я надеюсь, что скоро мы придем с решением к правительству и этот проект «полетит».
