Цивилизация
-- Вам дали «Тэфи», как многие писали, за «верность профессии». Что дает силы для такой верности?
— Не хочу с вами соглашаться и думать, что «Тэфи» дали за верность профессии. Все-таки хотелось бы верить, что премию дают за профессионализм. А что дает силы, не знаю. Никогда об этом не задумывался. У нас хоть и медленно, но все время идет поступательное движение вперед. Когда пять лет назад RTVI начинал работать, самой большой проблемой у нас было отсутствие телевизионного комплекса. Мы сидели в здании на Большом Палашевском переулке, где раньше был головной офис «Медиа-Моста». Как офисное здание оно шикарное, но для производства там, конечно, никаких условий не было. Не было студии как таковой, не было звукоизоляции. В одном помещении находился стол с декорациями, за которым сидел ведущий. И тут же чуть в стороне на открытой площадке сидели корреспонденты и вся редакция.
-- Сейчас мы разговариваем в новом офисе. Вы давно переехали?
— В начале июня мы впервые вышли в эфир отсюда. Здесь у нас большая студия, мы впервые смогли разделить ее на зоны, у нас замечательная новая аппаратная, купили новые машины. Понимаете, когда люди приходят в большие телекомпании, у них все сразу есть, поскольку телевидение развивается очень быстро. У нас этого нет. Поэтому маленькие бытовые радости, которые происходят, вселяют оптимизм. Ну и, конечно, люди, которые постепенно приходят к нам. В первую очередь я, конечно, имею в виду своих коллег со старого НТВ. Но и молодые ребята тоже очень хорошие приходят.
-- Новая студия дает возможности выпускать новые программы. Что готовите к грядущему телесезону?
— Пока она не то чтобы дала возможности для новых программ, пока появилась возможность сделать те программы, которые у нас были, на совершенно новом уровне. Прежде всего дизайнерском, оформительском. Сейчас у нас совершенно другая графика, совершенно другие декорации. Кроме того, мы сделали еще одну студию – на радио «Эхо Москвы» на Новом Арбате. Оттуда мы ведем две программы ежедневно – это «Особое мнение» в 17 и 19 часов. Формат энтевешного интервью, этакого Hard Talk, как на «Би-би-си». Может быть, будут еще какие-то программы. Понимаете, новые программы для RTVI — это отдельная история.
-- Из-за согласования с акционерами?
— Система такая: мы предлагаем новый проект Владимиру Гусинскому или Игорю Малашенко как владельцам канала, а, соответственно, и главным заказчикам продукции этого канала. Они и решают, какие программы добавить, а какие – нет.
Поскольку сейчас RTVI активно развивается на Украине, мы запускаем аналитическую программу по Украине. Но ее, естественно, мы будем делать в Киеве. Руководитель нашего киевского бюро – хорошо известный поклонникам старого НТВ Борис Кольцов. Он будет вести эту еженедельную программу. Называется она «Киевский час» и появится в эфире 2 сентября. То есть появилась необходимость что-то такое добавить там, мы и добавляем. Будет необходимость сделать что-то здесь — сделаем. Пока основная наша головная боль – это Шендерович.
--Почему?
— Он недоволен программой, которая выходила до сих пор, «Новые времена». Его, на самом деле, понять можно. Он уже пять лет еженедельно пишет об одном и том же. И он говорит, что уже устал критиковать одних и тех же людей за одни и те же поступки.
Мы сейчас ищем какой-то новый формат. Потому что «Итого» и «Бесплатный сыр» были все время в одном формате и хочется что-то поменять.
Нам это интересно, потому что Шендерович в эфире RTVI очень востребован. Его будут ждать, как ждали всегда. Так что это сейчас главная проблема для московской редакции.
-- В прошлом году на канале появилась программа «Власть с Евгением Киселевым». Что запустится в предвыборный год?
— Ничего особенного мы до конца года пока запускать не собираемся. Возможно, и сделаем что-то к выборам. Но, скорее всего, ничего особенного делать не будем. Просто постараемся освоить новое оборудование – поиграть с картинкой и информацией. У нас раньше просто не было таких возможностей. Не зря нас коллеги называют «катакомбной церковью».
-- Раньше, кажется, как-то иначе называли.
— Раньше было «конголезское телевидение», потом было «Гусь Home Video», «Брайтон ТВ». Сейчас почему-то называют «катакомбной церковью», хотя я во всех интервью говорю, что мы не занимаемся никакой оппозиционной деятельностью, а просто рассказываем, что и как происходит.
-- Если в вашем канале нет ничего оппозиционного, почему его так мало в России?
— Нас мало, потому что официально многие боятся с нами работать.
Почему – вопрос не ко мне. Но о нас прекрасно знают. Насколько мне известно, чем дальше за Урал, тем нас больше у пиратов. Они вскрывают кодировку RTVI, и в кабельную сеть поступает сигнал. Владельцы на это закрывают глаза и не собираются ни с кем судиться.
-- Почему же?
— Они считают, что это не слишком большие финансовые потери, зато местные зрители могут нас смотреть. RTVI Info идет совсем без кодировки, и в России его воровать вообще очень легко – не надо вскрывать код, достаточно просто ловить сигнал.
-- То есть вы открыты для воровства?
— Именно.
Заходи кто хочешь, бери что хочешь.
Такая же история была на Украине, когда мы только начинали. Некоторые телекомпании вставляли наши информационные выпуски в свои сетки программ. Но сейчас с Украиной все прекрасно. Мы везде работаем на договорных условиях. А почему в России коллеги с нами не хотят сотрудничать, даже не знаю. Наверное, кто-то все еще боится фамилии Гусинский.
Насколько я понимаю, проблема самоцензуры у коллег в электронных СМИ – это сейчас большая проблема. Причем дело не столько в цензуре настоящей, государственной, сколько именно в самоцензуре. Лучше на всякий случай чего-нибудь не сказать.
-- Так это все-таки самоцензура или есть давление со стороны государства?
— Конечно, самоцензура в подавляющем количестве случаев. Нет у нас сейчас все-таки таких больших институтов, как какой-нибудь Главлит в старые времена, который все вычитывал, высматривал и правил. Могут существовать коллективные верстки информационных выпусков, на которых главные каналы согласовывают, в каком порядке и что им показывать. Это может быть и даже наверняка есть. Но в основном это самоцензура. У нас повторяется ситуация, которая несколько лет назад возникла в Белоруссии, когда молодые журналисты сформировались в условиях зажима Лукашенко. И они просто не знают, как можно работать по-другому. У нас сейчас получилась такая же ситуация.
Люди думают, что все рассказывать нельзя. Лучше часть информации умолчать или вообще не поднимать какую-то тему. Это такое время, с этим ничего нельзя сделать, надо просто переждать.
-- Даже крупные московские операторы – типа «Стрим ТВ» или НТВ+ — подвержены этой самоцензуре?
— У нас были достаточно долгие отношение с «Космос-ТВ», но они отказались. Я не могу говорить, что они трусы, предатели подлые, обманули нас. Я все прекрасно понимаю. Ну не получилось сейчас – получится позже. В Москве кто-то нас показывает на севере. В московской области мы есть в Подольске, Ивантеевке. Откровенно говоря, меня это не особенно волнует, потому что аудитория все равно растет.
-- А за счет чего она тогда растет?
— Сарафанное радио, интернет опять же. На «Эхе Москвы» постоянно идет упоминание RTVI и их постоянно спрашивают, как наc можно увидеть.
-- Сколько сейчас у вас зрителей?
— В мире порядка 20 млн. По России не могу сказать.
-- Из-за того, что распространяетесь в основном через пиратов?
— Ну да. Есть лишь несколько договоров с компаниями, работающими на Урале.
-- Наверное, при таком раскладе непросто договариваться с рекламодателями?
— У нас сейчас рекламируется крупная российская компания. Не буду называть ее. Но в основном, конечно, реклама идет израильская, немецкая, все больше становится украинской. Но вообще рекламы не настолько много, как хотелось бы, насколько я понимаю. Рекламой занимается головное подразделение в Нью-Йорке, там наша рекламная служба. С одной стороны, может быть, и хорошо, что ее немного, потому что как любого зрителя меня она раздражает. Но с другой стороны, если бы было больше рекламы, было бы гораздо больше каких-то оперативных денег.
-- А вообще RTVI окупается?
— Насколько я понимаю, на данном этапе, наверное, мы работаем в минус из-за того, что акционеры серьезно вложились в создание этой московской студии. Развивается база в Киеве. В прошлом году были в плюсе. Но финансовые проблемы решаются в Нью-Йорке, и я туда стараюсь не влезать.
-- За последнее время было создано сразу несколько информационных каналов в России, причем часть этих каналов сделаны на импорт. Как вы думаете, информация о России в таком количестве необходима?
— Я с самого начала сомневался в том, что Russia Today, например, имеет какой-то смысл. Возможно, это такая имиджевая история, которая стала возможна благодаря хорошему финансовому положению государства и ВГТРК.
Большого смысла во всей этой идее я не вижу, потому что люди, которые интересуются событиями в России, – западные политики, инвесторы, туристы, – вряд ли будут получать информацию из России только на Russia Today.
Для этого у них есть интернет, огромное количество своих собственных СМИ. Тем более сейчас – после историй с Литвиненко и полонием. Так что прежде чем что-то решать относительно России, они сначала изучат свою прессу и аналитику. Канал «Вести» мне кажется более удачным экспериментом. Лично мне этот канал очень удобен, потому что там идут пресс-конференции и другая информация в полном объеме.
-- А обывателям это нужно?
— Очень сомневаюсь, что обычным зрителям все это интересно. Сейчас не те времена, когда люди смотрели целиком съезды партии. Или ходили с приемничками по улице и слушали новости. Перед выборами, конечно, всегда повышается интерес к информации. Но, конечно, не настолько, чтобы плодить такое количество разговорно-информационных СМИ – в том числе и радиостанций.
-- По подсчетам ВЦИОМ, люди не особенно-то интересуются на этот раз выборами.
— Это как раз самое интересное.
Информационных электронных СМИ становится все больше и больше, а последние опросы говорят, что люди вообще ничего не знают о выборах. Они не просто не собираются голосовать, они вообще ничего не читают, не смотрят и не слушают. И это, конечно, очень грустная история.
-- Что нужно, чтобы вернуть интерес к информации?
— К сожалению, интерес к информации проявляется в периоды какой-то социальной активности. Сейчас новости смотрят обманутые вкладчики, забастовавшие рабочие на «Автовазе» и жители Бутово, к примеру. Они находятся в зависимости от информации, им важно знать, что о них говорят и как принимаются решения по их проблемам. К сожалению, нынешний период внешнего благополучия и покоя вполне может вылиться в некий социальный взрыв. И я не совсем уверен, что нынешняя власть или новый президент, которого мы будем выбирать, смогут эффективно и правильно разрешить эту проблему.
-- На RTVI уже знают, кто будет следующим президентом?
— Не знаю. Я предполагаю, что Сергей Иванов. Но у нас все происходит непредсказуемо, так что им вполне может оказаться кто-то другой, кого мы еще не знаем.
