Среди различных экономических экспериментов второй половины 80-х, призванных найти замену действующей госмодели, но без частной собственности и полноценного рынка, была модная, но нереализованная тема перехода на самофинансирование. Однако никакая утопия не уходит окончательно и рано или поздно вновь обретет своих сторонников, которые вновь будут пытаться ее реализовать — правда, не в чистом виде, а с поправкой на изменившиеся общественно-политические реалии.

Так во всяком случае получилось с этой идеей. В 80-е предполагалось, что на самофинансирование будут переходить проблемные предприятия, прежде всего — ВПК, который был флагманом брежневской экономики. В середине первого десятилетия нового века о переходе на самофинансирование задумались силовики — передовой отряд современной экономики.

Речь идет конкретно о налоговой службе. В Государственную думу внесен и вполне серьезно рассматривается законопроект, разрешающий досудебное взимание штрафов с предпринимателей. Оштрафованный, уплатив в бюджет, может, если захочет, затем оспорить решение о наложении штрафа в суде. То, как просто судиться с государственными службами и получить у них свои деньги, тема отдельная.

Но начать, видимо, следует с того, что подобная норма в принципе отменяет презумпцию невиновности — по крайней мере, в отношении предпринимателей.

Теперь уже не обвинение должно доказывать, что преступление (в данном случае налоговое) было совершено, а напротив — обвиняемый (например, огульно) обязан представить доказательства, что преступления не было.

И принятие такой нормы, насколько я понимаю, полностью отвечает логике развития современной России. Если вам случалось проходить подозреваемым по уголовному или административному делу, тогда, уверен, вы слышали гениальную фразу «просто так ведь дело не возбудят» (если, не дай Бог, придется, что-то подобное вы услышите, 100%). И эта замечательная максима, как уверены, кажется, все сотрудники правоохранительных органов, легитимизирует практически любые процессуальные действия. Иными словами, сам факт проведения расследования в некотором роде доказывает вину подозреваемых, какая уж тут презумпция невиновности? Такая практика существенно расширяет известный тезис Андрея Вышинского о том, что признание — царица доказательств, поскольку теперь не нужно ни признаний, ни доказательств, достаточно того, что органы вами заинтересовались.

Это убеждение характерно для всей системы, сверху донизу. Насколько я понимаю, генеральная прокуратура вышла на процесс по обвинению Вячеслава Иванькова в убийстве турецких бизнесменов, имея показания ровно одного свидетеля, а также глубокую внутреннюю убежденность в том, что он должен сидеть в тюрьме (где он, собственно, до вынесения приговора и сидел). То есть, в общем-то, ничего. Для обычного суда, который является частью системы, и разделяет веру в то, что «просто так дела не заводят», этого было бы достаточно, однако, Иванькову удалось добиться рассмотрения вопроса присяжными.

Поверить в то, что раз его обвиняют, значит там что-то было, присяжные отказались и вчистую единогласно оправдали ранее неоднократно судимого. Получается, что граждане максиму правоохранительных органов не то что не разделяют, но категорически не приемлют. Возможно, что это другая крайность, но первая роль в таком переборе с обоих сторон все же несомненно принадлежит стороне обвиняющей, не привыкшей к тому, что в ее словах кто-то будет сомневаться.

При этом в целом мнение граждан давно уже никого не волнует (если когда и волновало). У власти в стране, как известно, силовая партия, и нет, наверное, ничего удивительного в том, что они переписывают законы в соответствии со своими внутренними убеждениями, согласно которым никакой презумпции невиновности нет и быть не может, по крайней мере за бесплатно.

<1>Теперь предпринимателям придется эту презумпцию покупать, тарифы указаны в законопроекте. На юридическое лицо без суда может быть наложен штраф в размере 50 тысяч рублей, на частного предпринимателя — 5 тысяч. Это, так сказать, максимальная такса, а дальше уже как договоришься. Такие же полномочия, кстати, предоставляются территориальным органам Пенсионного фонда в отношении взыскания недоимок по страховым взносам, а также пеням и штрафам.

Зампред бюджетного комитета Андрей Макаров считает, что после принятия такого закона «из бюджета можно просто исключить статью расхода на зарплату налоговым органам. Они сами смогут обеспечивать себя за счет бизнеса».

Вообще-то, с этим тезисом сложно спорить. В налоговой работает порядка 170 тысяч человек, а количество предприятий в России превысило 2,5 млн еще при Ельцине. Пусть реально работающих из них — четверть или чуть больше, около 600-700 тысяч. То есть примерно по четыре на каждого сотрудника или до 200 тысяч за один обход.

Законопроект (он называется «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты РФ и признании утратившими силу некоторых положений законодательных актов РФ в связи осуществлением мер по совершенствованию административных процедур урегулирования споров», а подготовлен администрацией президента), насколько я понимаю, не запрещает накладывать досудебные штрафы, скажем, каждый месяц, что весьма удобно.