Цивилизация
В прокат выходит фильм «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова, в котором история краха российского крестьянства и всей страны сообщается в форме жизнеописания одной женщины.
За два с половиной часа через судьбу Варвары, которую сыграла Дарья Екамасова, проходят Первая мировая война, революция, гражданская война и восстание крестьян, известное как «антоновщина». Сами эти события растворены где-то на фоне: просто сменяются цвета на форме людей, приходящих грабить, пить и лезть к героине под юбку, фуражки меняются на буденовки и обратно. Мирное время, при этом мало чем отличается от военного — только временным отсутствием людей в форме, пьянства и насилия становится не сильно меньше. Надежду на избавление символизирует град Китеж, но эпизод, в ходе которого рассказывается его легенда, наглядно демонстрирует: русский человек готов грешить не только до и после паломничества к святому, но и непосредственно во время оного. «Парк культуры» решил выяснить у исполнительницы главной роли, как ей давалось перевоплощение в неграмотную русскую бабу, было ли ей страшно и что она думает об историческом пути страны.
— Полфильма все пьют и лезут к вашей героине под юбку, еще полфильма продолжается примерно то же самое, но с привыканием и поправкой на первую мировую и гражданскую. Вас после такого фильма ужас не охватывает?
— И, заметьте, это еще только часть фильма, потому что половина материала не вошла в экранную версию: было гораздо больше всего. Поэтому сейчас, когда многие посмотрели картину и сказали «Ой, какая жесть, какая жесть!», я даже немного удивилась. По-моему, абсолютно правдивое кино — даже не до конца все рассказано и показано. В жизни все намного страшнее, а это кино, которое красиво снято, сложно назвать такое жестью. А в полной версии будет больше и жестоких моментов, и любовная линия раскроется полнее.
— Из женщин в кино последнего времени так последовательно доставалось от «ближних своих» героине Николь Кидман в «Догвилле» — для актрисы непростое испытание. Как вам далась такая роль?
— Приятное сравнение. Во время съемок, конечно, было сложно, но память удаляет самые страшные файлы, и остаются только хорошие впечатления. Хотя при просмотре картины ужас охватывал, когда вспоминались отдельные моменты съемок: были и травмы, и психологически было достаточно тяжело, но ничего конкретного уже не могу воскресить в памяти. Хотя вот был момент — жалко, не вошел в фильм — когда я на самом деле тонула.
— Это в сцене потопа, когда в подвал вода врывается?
— Да, там был крупный план того, как я ухожу под воду. И вот во время съемок этого эпизода не успела взять дыхание, а тут уже вода из брандспойтов бьет в лицо, меня за ниточку тянут вниз — было весело, но зрители пока моих мучений не увидят.
— Но в смысле психологических испытаний Андрей Сергеевич, наверное, не Триер в обращении с актерами...
— Может, и похлеще (смеется). Шучу, конечно, Андрей Сергеевич очень любит актеров и уважает: даже мэтры, снимавшиеся у него, говорили, что такого обращения на площадке не было никогда и нигде. И то, как он объяснял каждую задачу, и то, как вплоть до водителя знал всех по именам, — такое обращение большая редкость. И большая удача для актера.
— А как Андрей Сергеевич ставил задачи? Как вы находили те реакции, которые свойственны героине? Она же не как современный человек себя ведет, а для воссоздания того или иного времени недостаточно одеться в соответствующие костюмы...
— Он мне однажды сказал: «Даша, в этой сцене сыграй мне отчуждение, но не отстранение» (смеется) — так примерно. На самом деле и Андрей Сергеевич очень помогал, и с бабушками, которые были живыми прототипами моей героини, довелось пообщаться, и книги по истории. Помогал быт, который окружал на площадке: во время съемок училась доить корову, запрягать лошадь, собирать сено. Погружение в предметный мир было полным — Андрей Сергеевич даже попросил отказаться на время съемок от участия в других проектах, так что я совсем не выезжала из экспедиции. В какой-то момент стала кем-то вроде аборигена: актеры наши привозили гостинцы из Москвы.
— Как создавался этот предметный мир, как реконструировался повседневный быт, свадьба, которой довольно значительное время уделено в начале фильма?
— У нас были консультанты, была замечательная Ольга Юкечева (режиссер Ансамбля Дмитрия Покровского занималась с актерами постановкой говора. — прим. «Парка культуры»). В фильме есть персонаж — ведовствующая тетка Чуманиха, так по ней консультировала настоящая колдунья. А главный консультант этой картины — сам Андрей Сергеевич, который знал все о том, что и как должно быть: он же 30 лет готовился к этой картине. Замечал и правил каждую мелочь, вплоть до отдельных звуков в речи: вот здесь нужно сказать «табе», вот здесь нужно сказать «чудовишу».
— Вы же, кстати, городской житель из интеллигентной семьи с учеными и инженерами, а что в исторических фильмах, что у Бориса Хлебникова в «Свободном плавании» играете «героинь из народа» — насколько велика дистанция между вами и персонажами? Как вы на Варвару смотрите уже в качестве зрителя, когда фильм готов?
— Картину я два раза смотрела. В первый раз каждый кадр вызывал кучу воспоминаний — и приятных, и неприятных, так что целостного впечатления от фильма не сложилось — мешала близость прожитого. Ко второму разу уже возникла дистанция, а я умею смотреть кино и с профессиональной точки зрения, и как обычный зритель. Как актрисе, конечно, хочется что-то доиграть, что-то доделать, но я довольна тем, что получилось. А как молодой девушке мне интересна эта Варвара — как она любит, как изменяет, как страдает, рожает, бывает счастлива. Несмотря на свою неграмотность, незнание жизни и, может быть, глупость, она достаточно сильная, чтобы не терять веру, сохранять какой-то оптимизм. И интересно смотреть, как она с каждым годом взрослеет, становится более обрусевшей, менее доверительно относится к людям.
— Вы в кино прошлись уже по целой серии мрачных эпизодов русской истории: в «Расколе» (в одноименном сериале Дарья играет жену протопопа Аввакума), в «Живи и помни» Александра Прошкина. Это накладывается на вашу картину мира, меняет отношение к сегодняшнему дню?
— Я живу по принципу, согласно которому «мои знания пессимистичны, но моя вера оптимистична» (высказывание философа Альберта Швейцера. — прим. «Парка культуры»), и, конечно, опыт нашего государства не всегда располагает к оптимизму... Но есть же и поводы для гордости. Я рада, что родилась в России, что у меня именно такие родственники, что именно такие люди меня окружают, что у меня такой менталитет, какой есть. У каждой страны своя история — где-то страшнее, где-то проще. Уверена, мы не знаем и 40% истории, а что следующие поколения будут знать — и подумать страшно. Изменить прошлое нельзя — нужно не пасть духом, жить дальше и стараться, чтобы подобное не повторилось. Хотя, думаю, повториться может все.
— После фильма можно подумать, что Андрей Сергеевич полагает потоп единственным вариантом разрывания цепи насилия и грехов. И судя по тому, как автор комментирует картину, эта цепь в нашей истории и в нашем настоящем еще не разорвана.
— Ну я же в три раза моложе, и мне еще рожать, так что в силу возраста, может быть, не могу так мрачно смотреть на настоящее и в будущее. Или у меня просто настроение такое сегодня.
