Цивилизация
Для работающего архитектора интерес к прошлому неизбежен, сколь бы ультрасовременными ни выглядели его методы. Зодчество вообще предполагает преемственность, хотя бы умозрительную, поскольку любое новое строение, если только не возводится посреди пустыни, непременно будет соотноситься с уже существующей средой.
Вникнув в подробности какого-нибудь сверхмодного архитектурного проекта, поражающего своей необычностью и вроде бы исключающего всякое влияние традиций, всегда обнаружишь переклички с былыми тенденциями.
Сергей Чобан, будучи весьма востребованным автором (у него немало реализованных проектов в Германии и России, включая упомянутую башню «Федерация»), о значении для себя архитектурной старины, безусловно, догадывается. Оголтелые прагматики могли бы даже заподозрить, что свою коллекцию он рассматривает в качестве источника вдохновения для текущей работы. Но прямой связи тут нет, конечно. Речь идет все-таки о хобби, пускай и родившемся из увлечения профессией. Чобан сам хороший рисовальщик, так что его страсть к архитектурной графике обусловлена еще и собственными навыками.
Такому собирателю туфту под видом шедевра не подсунешь.
Это все говорится к тому, что, несмотря на субъективность подбора рисунков и отсутствие в этом деле некой научной системы, качество коллекции сомнений не вызывает. Да и означенная эпоха не зря именуется «золотым веком»: архитектурная графика тогда переживала необычайный расцвет. Шансов на его повторение в наши дни, увы, никаких. Фотография и компьютерное проектирование окончательно превратили сей жанр в архаику. Сожалеть об этом, наверное, не стоит, но научиться ценить достижения предков все-таки не мешало бы.
Почему именно в XVIII – XIX столетиях случился столь грандиозный подъем в изображении архитектуры?
И звезды на небе удачно расположились, и тенденции счастливо сошлись. До того в Европе схематические планы будущих построек и виды реальных архитектурных объектов существовали по отдельности, как разные типы творчества. И вот они начали смыкаться и сопрягаться: зодчие становились полноценными художниками, а художники все больше внимания обращали на особенности архитектуры. Возник очень мощный, разнообразный поток изображений, где уже не было столь явственного цехового деления. Как водится, появились в этом деле свои мэтры и кумиры – Каналетто, Джованни Батиста Пиранези, Гюбер Робер, Галли Бибиена, Якоб Филипп Хаккерт.
Центром художественной жизни тогда был Рим, к нему вели все европейские дороги.
Посему не удивляйтесь, что большинство экспонатов выставки так или иначе касаются римских достопримечательностей. Иногда это вполне узнаваемые места – Форум, Колизей, храм Адриана, термы Каракаллы, — а еще чаще вольные фантазии, в которых элементы реальности густо перемешаны с воображаемой архитектурой. Это уже не Рим как таковой, а «что-то навеянное Римом». Кстати, к подобной практике вплотную примыкает традиция создания театральных декораций. Эскизы величественных задников для представлений – та же архитектурная графика, только выдуманная уже от начала и до конца. Смотрятся такие листы очень эффектно – и, между прочим, идеалы эпохи выражают порой даже лучше любых натурных изображений.
Отдельно следует сказать о «россике», то есть о работах европейских художников и архитекторов, живших у нас в империи.
В коллекции Сергея Чобана есть проекты театральных декораций от знаменитого декоратора Пьетро ди Готтардо Гонзага, есть акварельные фасады дворцов и вилл от еще более знаменитого Джакомо Кваренги. Найдется перспективное изображение памятника Николаю I на площади перед Исаакиевским собором, выполненное Огюстом Монферраном. А Винченцо Бренна, любимый зодчий государя Павла Петровича, представлен архитектурным планом Михайловского замка, где впоследствии оный государь и был убит верными гвардейцами.
Произведения «россики» совершенно не отваливаются от остальной коллекции: это была единая школа, авторы вращались в одних и тех же кругах.
Казалось, блистательному «золотому веку» не будет конца, но все когда-нибудь завершается.
Архитектурная графика начала утопать в деталях и в излишнем умствовании эпохи позднего классицизма. А некоторые исследователи не без оснований утверждают, что к упадку этот благородный жанр пришел из-за изобретения Дагером способа получения «неисчезающих изображений». Правда, были потом и взлеты, которым фотография никак не могла помешать (вспомнить хотя бы о «бумажной архитектуре» позднесоветского периода). Но «золотой век» все же остался единственным и неповторимым.
Предупредим заранее, что экспозиция в ГМИИ – зрелище довольно эстетское, на дешевую популярность у публики не рассчитанное.
Однако ничего такого, чего нельзя было бы постичь среднестатистическим разумом и рассмотреть среднестатистическими глазами, здесь нет. Крупицы информации, раздобытой заранее, надо совместить с вдумчивым смотрением самих листов – вот и весь секрет освоения «снобской» выставки. Что-то, конечно, останется за рамками восприятия, но вообще-то людей, которые могли бы постичь все до одного нюансы старого искусства, в природе не существует. Важно попробовать и втянуться.
