Цивилизация
Вряд ли стоит удивляться, что с началом перестройки и вплоть до последних лет творчество Александра Дейнеки пребывало, можно сказать, в тени. Не те были времена, чтобы заново рекламировать классика советского искусства. Художник обладал, конечно, завидным талантом и потрясающей энергетикой – этого никто не отрицал. Но уж слишком у него педалировано стремление к «светлому будущему», да и вообще в тех работах многовато коллективизма и бодрости духа. А мы как раз боремся с пережитками социализма, поэтому не очень-то уместно опять брать подобные ценности на вооружение. Тем паче у нас еще огромные залежи нонконформизма не освоены... С былого пьедестала Дейнеку свергнуть не пытались, но и особого внимания ему не уделяли. Мол, со временем эта тема сама как-то утрясется.
Вот она и утрясается. Что уж изменилось в общественном климате, решайте сами, но только теперь фигура Александра Александровича снова в фаворе.
Если 100-летний его юбилей промелькнул в 1999 году фактически незамеченным, то 110-летие отмечалось недавно целым фейерверком из сюжетов и публикаций в СМИ. Более того, происходит своего рода персональный ренессанс, выставочный и издательский. В прошлом году, когда Третьяковка показывала экспозицию графики Дейнеки из Курской картинной галереи, прозвучало обещание на этом не останавливаться – и правда, сегодня перед нами уже полноценная ретроспектива. Вслед за фолиантом о той самой графике издательская программа «Интерроса» выпускает не менее внушительный альбом «Дейнека. Живопись», а на очереди еще том о монументальном искусстве и скульптурных работах того же автора. Не забыты и разговоры о зарубежных гастролях: вроде бы выставку Дейнеки все же планируют отправить в Европу.
На глазах куется представительский бренд, которому суждено, по всей видимости, покорять зарубежную публику.
За что же, спрашивается, такой респект представителю советского истеблишмента? В тоталитарное прошлое захотели? Однако не все так просто в этом вопросе. Мало того что Дейнека был одним из наиболее одаренных авторов эпохи социализма – он еще оказался, пожалуй, самым европейским из советских художников. Его «большой стиль» очень созвучен тому, что делалось в 20–30-е годы многими передовыми авторами на Западе.
И не стоит при виде дейнековских физкультурников всякий раз кивать на искусство Третьего рейха: тенденций такого рода хватало и в других странах, куда более демократических.
Как бы ни выглядело это странным в чьем-то представлении, но эстетика Александра Дейнеки легко может быть воспринята иностранными зрителями. Им даже не придется настраиваться на некую «русскую экзотику». Этот художник, безусловно, международного класса и модернистской, по сути, манеры. Так что ставка на него, сделанная современными музейщиками, вовсе не выглядит безрассудной и тем более «почвеннической» или «реваншистской».
Хотя совсем уж без советской специфики этот репертуар, конечно, не обходится.
Как же без нее? Дейнека и не скрывал своей социально-политической ангажированности, даже поначалу ею бравировал. Заголовок выставки «Работать, строить и не ныть!» позаимствован из стихотворного текста к плакату, каких художник нарисовал десятки. Все его главные живописные произведения так или иначе связаны с историей Страны Советов – «Оборона Петрограда», «На стройке новых цехов», «Будущие летчики», «Оборона Севастополя». Про монументальное искусство и говорить нечего: вспомните хотя бы мозаичные плафоны на станции метро «Маяковская» (на выставку, понятное дело, их взять не смогли — пришлось удовольствоваться виртуальными проекциями и фотографиями).
Вроде бы все это соцреализм в чистом виде. Сам автор такому определению с охотой поддакивал – а что ему оставалось?
В действительности же, когда перед вами веером разложены произведения разных лет, трудно не заметить, насколько они не попадают в сталинские каноны.
Назовите это парадоксом: ведь многие опусы Дейнеки по-своему тоже каноничны: их даже ставили в пример и призывали на них равняться. Но то была лишь фальшивая риторика: второй Дейнека властям категорически не требовался. С одним-то непонятно, как обходиться... Александр Александрович каялся в прежних формалистических «грехах» (образцы произведений ОСТовского периода на выставке представлены в изобилии) и пытался адаптироваться к эстетическим запросам партии. Временами это приводило к результатам прямо-таки упадочным: стоит взглянуть хотя бы на полотно «В. И. Ленин на прогулке с детьми».
Да и вообще вторая половина жизни художника небогата на шедевры.
Порою кажется, что ему становилось по-настоящему тошно и тоскливо, даже если речь не шла впрямую о воспевании «наших достижений». Скажем, совсем недавно, к выставке, отреставрировали несколько полотен из фондов ГТГ, которые не показывались на публике с 1940-х годов. Выморочные «Запорожцы» или «Бой амазонок» – псевдоисторические картины, писанные незадолго до войны без всякого вдохновения.
Но начинается Великая Отечественная – и художника не узнать: снова и мощь, и трепет, и энергетика.
Все-таки лучшие работы у Дейнеки – те, в которых он предельно искренен. Как, например, почти все, сделанное им на тему спорта или авиации. Тут сквозит такой личный интерес и азарт, что комментарии не требуются.
Принадлежность к советской элите даром для него не прошла, но он так и не совпал с нею по многим творческим позициям. Правда, ни в автобиографической книге «Из моей рабочей практики», ни даже в личной переписке вы не встретите у Дейнеки сомнений или сожалений по поводу его карьеры – что не означает, будто их вовсе не возникало. В любом случае, он предстает человеком масштаба Маяковского.
Иначе говоря, был слишком значительным художником, чтобы работать по принципу «чего изволите?»
Выбрав для себя путь «служения трудовому народу», уже не мог ни свернуть с него, ни подвергнуть ревизии – зато имел силы оставаться живописцем с большой буквы. Так что ставить Дейнеку на одну доску с бездарями и лизоблюдами той эпохи (которых было немало) – значит лишить себя не только эстетического удовольствия, но и понимания некоторых важных исторических закономерностей.
