Цивилизация
Арест генерального директора «Уралкалия» Владислава Баумгертнера белорусскими властями по своим обстоятельствам совершенно беспрецедентен. Топ-менеджер компании, являющейся мировым лидером на рынке удобрений, был выманен в Минск под предлогом переговоров с премьер-министром Союзного государства Михаилом Мясниковичем, схвачен и посажен. Пытались вместе с ним выманить еще и члена совета директоров компании Александра Волошина и ее основного акционера Сулеймана Керимова. Использование главы правительства как подсадной утки, безусловно, является прорывом в технологии оперативно-розыскных мероприятий.
Не менее удивительной является и чрезвычайно аккуратная, чтобы не сказать жалкая, реакция официальной Москвы на эту операцию. По горячим следам возмущенный возглас издал вице-премьер Игорь Шувалов: «Это не укладывается ни в какие рамки». Затем посол России в Белоруссии заявил о намерении требовать освобождения Баумгертнера, а послу Белоруссии в России МИД РФ сделал представление, в котором, ни много ни мало, предупредил о том, что задержание Баумгертнера «может повлиять на график российско-белорусских контактов на политическом уровне». Страшная угроза, что и говорить.
Коммерческая подоплека скандала в целом известна – калийный бизнес критически важен и для режима Александра Лукашенко, и лично для него, и для его ближайшего окружения. Последние маневры «Уралкалия» нанесли по этому бизнесу сильный удар. Соответственно, курируемые старшим сыном Лукашенко Виктором белорусские силовики подготовили ответную операцию по захвату заложника с предполагаемым впоследствии торгом. Она выглядит, безусловно, возмутительно, но в то же время вполне логично.
Нет нужды перечислять прошлые фортели, которые выкидывал Александр Лукашенко в отношении своего партнера по Таможенному союзу, Союзному государству и прочим интеграционным структурам. Иногда Кремль от них даже впадал в раж и позволял своим телеканалам прямые атаки на «батьку». Но всегда, несмотря на, казалось бы, сильные позиции кредитора, вынужден был идти на сделку. Так что в самом факте скандала для Кремля не должно быть ничего удивительного. Разница на сегодня заключается в том, что раньше все эти «сложности» организовывались Минском с меньшим размахом и меньшей прямотой, во всяком случае, не затрагивая личной свободы граждан России. Тем более из числа управленческой элиты.
Однако так ли уж это непривычно для российского начальства и российского бизнеса? Вряд ли мы можем утверждать, что в коммерческих спорах у нас не бывает ситуаций, в которых один конкурент (или партнер), используя силовые структуры государства, «закрывает» другого. Иногда, чтобы поторговаться, иногда, чтобы отобрать собственность, иногда, чтобы отомстить за дерзость — ну или все вместе. Примеры взятия бизнесменов в заложники у всех на слуху. Конечно, уровень переговоров, после которых Баумгертнер отправился в застенок, поражает, но сам принцип хорошо известен.
Можно сказать, что казус «Уралкалия» подтверждает движение России и Белоруссии по пути интеграции в экономическом пространстве, объединенном общими правилами игры. Как говорят бизнесмены, в их деле главное — предсказуемость. Но какая же непредсказуемость в действиях минских силовиков по вопросу ценой в миллиарды долларов? Уж не нарушение же норм приличного поведения шокирует отечественную элиту?
Резкой, великодержавной реакции России на этот инцидент ожидать, видимо, не приходится. Ее не было и в прошлых скандалах с Лукашенко. В данном конкретном случае широкая общественность ее требовать и не будет — пропасть между массами и представителями крупного бизнеса в России настолько широка, что захват Баумгертнера многие воспринимают скорее со злорадством, чем с возмущением.
Можно, конечно, ждать решительных мер со стороны Онищенко относительно молочной и овощной белорусской продукции, можно — каких-нибудь выпадов со стороны энергетиков. Вот еще график контактов может измениться. Но в основном, скорее всего, события будут развиваться в рамках подковерного торга. Который, кстати, вовсе не обязательно приведет к освобождению заложника. Ведь у нас довольно легко относятся к таким мелочам, как тюрьма, а президент Путин любит, упоминая чей-нибудь приговор, к сроку лишения свободы пристегивать ласкательные суффиксы. Такая вот культурная общность.
