Цивилизация
Рост цен на продовольствие стал одной из главных политэкономических проблем осени. Основной причиной всплеска инфляции был признан рост цен на зерно. И с конца октября государство активно продавало зерно для того, чтобы снизить цены. В итоге цены действительно снизились, однако эксперты сходятся на том, что интервенции к снижению отношения не имеют. Почему в России не срабатывает давно изученный механизм зерновых интервенций, «Газете.Ru--Комментарии» объясняет руководитель проекта Аналитического центра агропродовольственной экономики Ольга Шик.
— Почему в России не срабатывает механизм зерновых интервенций и госзакупок, который должен сглаживать колебания цен?
— Сама по себе система неплоха. Механизм интервенций вполне рыночный и довольно долго работал в ЕС. Сейчас они от него отказываются, потому что уходят от прямого вмешательства государства в ситуацию на аграрном рынке. Это практика показала свою неэффективность.
Мы до отказа еще не дошли. И нам система интервенций вполне бы подошла. Сейчас этот механизм не срабатывает потому, что нет автоматизма в принятии решений. При подготовке государственной программы развития АПК, которая недавно была принята правительством, мы предлагали на пять лет зафиксировать параметры, при которых государственные интервенции будут происходить автоматически. Три ответственных за аграрную политику ведомства: Минфин, Минэкономики и Минсельхоз — могли бы один раз согласовать параметры. Если цена на зерно ниже или выше определенного порога, государство либо закупает зерно, либо, напротив, продает его из своих запасов. Таким образом, мы не тратили бы время на межведомственные согласования.
Само по себе объявление пороговых цен дает рынку сигнал, который не дает зерну дорожать или дешеветь.
Кроме того, экономится время, потому что пока идут согласования, цена меняется очень сильно, интервенции становятся бессмысленными.
— С ценой на зерно связаны цены и мяса и молока, то есть механизм интервенций должен сглаживать рост и в этих сегментах рынка?
— Цена продукции животноводства в очень большой степени зависит от цены на зерно. Поэтому этот механизм сработал бы и здесь. Кроме того, предсказуемая внешнеторговая политика могла бы предотвратить резкие скачки цен на эту продукцию тоже. Тут сыграли роль и мясные квоты, и неожиданно введенные в середине года экспортные тарифы на зерно. Может измениться политика импортного регулирования на животноводческую продукцию. Все это привносит на рынок элемент неопределенности.
Неопределенность — это риски для производителей. А последние, естественно, склонны закладывать свои риски в цену.
В той же программе развития сельского хозяйства на 5 лет можно закрепить параметры внешнеторгового регулирования. Уже это сократило бы какую-то часть издержек производителей.
В той ситуации, которая сейчас сложилась на мировых рынках, удержать рост цен было бы невозможно, но он был бы плавным.
— Чем плавный рост лучше резкого?
— Мы не так его замечаем, и экономика успевает приспособиться. И если будет время приноровиться, то, в конце концов, рост цен может оказаться меньше и в абсолютных значениях. Производители смогут найти способ, который позволит им снизить издержки. Например, в Америке при резком увеличении цен на топливо стала быстро развиваться технология, при которой поле перед посевом не распахивают. Таким образом, достигается большая экономия на топливе. В итоге издержки производителей не так существенно отражаются на потребителях.
— А можно ли вообще отказаться от регулирования рынка сельхозпродукции?
— Наше сельское хозяйство к полному дерегулированию пока не готово.
Но постепенно все страны отказываются от системы интервенций и регулирования рынка таким образом и переходят на выдачу субсидий непосредственно нуждающимся.
— Но почему нельзя сделать то же и у нас, если вы говорите, что система интервенций не работает?
— Я рассказала, что нужно изменить в системе, чтобы она была эффективной. В частности, повторю, нужно зафиксировать цены, при которых механизм интервенций включался бы автоматически. Все страны прошли через этап такого регулирования и постепенного отказа от него. И здесь мы идем по проторенной дорожке.
