Цивилизация
Сегодня исполняется 15 лет со дня подписания соглашения о разделе продукции (СРП) по проекту «Сахалин-2». За прошедшие годы инвестиции в проект составили $23 млрд, общая стоимость контрактов, заключенных с российскими предприятиями в рамках проекта, превысила в начале 2009 года $12 млрд, на пике работ здесь трудилось около 25 тысяч человек. Можно смело сказать, что
проект «Сахалин-2» (как и другие реализуемые в России проекты СРП — Харьягинский и «Сахалин-1») внес свой вклад в тот экономический рост, который наблюдался в нашей стране в докризисный период.
«Серьезный ресурс для развития региона», «серьезный бизнес», «высокотехнологичный, инновационный проект» — такими эпитетами характеризовал Дмитрий Медведев проект СРП «Сахалин-2» в ходе своей поездки по Сахалину. Отдельно было отмечено завершение строительства «первого в России завода по производству сжиженного природного газа. Это один из самых передовых и самых современных видов производств, который отвечает самым высоким стандартам». Президент также высказал надежду, что «…такого рода успешные проекты вдохновят… российские компании, зарубежные компании на то, чтобы развивать новые проекты в этой сфере, создавать новые проекты в Сибири, на Дальнем Востоке и в других регионах России».
Не прошло и трех месяцев со дня выступления президента Медведева, как стало понятно, что «вдохновение» если к кому и пришло, то только не к членам российского правительства. На днях Игорь Сечин, вице-премьер и председатель совета директоров «Роснефти», заявил на годовом собрании ее акционеров, что «режим СРП в будущем не будет иметь для нас такого значения. Наши компании обладают достаточным опытом и ресурсами, могут самостоятельно развиваться».
Получается, что урок не впрок. Проекты СРП (в том числе и с участием «Роснефти», как проект «Сахалин-1») могут демонстрировать самые невероятные успехи, но «в будущем» они «не будут иметь для нас такого значения», как сегодня. Тогда как же понять, в каком направлении должно меняться инвестиционное законодательство? Что должно служить ориентиром для экономической политики? Достижения успешных проектов или же слова о том, что у наших компаний «достаточно опыта и ресурсов»?
Почему же при таком опытно-ресурсном изобилии, отмеченном Сечиным,
Минэнерго считает, что при нынешних налогах и низких ценах на нефть разработка 94% новых месторождений окажется нерентабельной, а без дополнительных льгот для новых месторождений к 2013 году в России будет добываться на 40 млн тонн нефти меньше прошлогоднего уровня.
Сечин ошибается, полагая, что СРП предназначено исключительно для того, чтобы привлекать в российскую экономику иностранные нефтегазовые компании. Соглашениями о разделе продукции регулируется и деятельность национальных компаний. Другое дело, что проект «Сахалин-2» прекрасно показал на практике, каким «опытом и ресурсами», а также передовыми технологиями располагают международные нефтегазовые компании и насколько привлечение иностранного капитала может быть полезно как российской экономике, так и в конечном счете российским нефтегазовым компаниям.
Экономика — это не только «ресурсы и опыт». Если условия предоставления недр для разработки невыгодны для инвесторов, то любые «ресурсы и опыт» не будут востребованы.
Просто потому, что эти условия не дают возможности получить приемлемую прибыль, не дают гарантий стабильности. И место прописки компании в России или за границей значения здесь не имеет. Режим СРП хорош как раз тем, что создает для компаний гибкие и стабильные условия работы на весь срок разработки месторождения. Соглашения о разделе продукции принципиально устроены таким образом, что гарантируют подход с учетом индивидуальных особенностей проекта. В условиях огромного российского разнообразия никакие централизованно устанавливаемые налоговые правила не могут служить хорошей альтернативой СРП.
История российского законодательства в области налогообложения углеводородов за последнее десятилетие поучительна. Начав в 2002 году с введения уравнительной системы налогообложения углеводородов, отраженной в едином налоге на добычу полезных ископаемых (НДПИ), за несколько лет была проделана обескураживающая эволюция в сторону предоставления в рамках этой системы многочисленных льгот. Фактически правительством достаточно быстро было признано, что индивидуальный подход, свойственный СРП, — вещь необходимая. Но, разумеется, применение налоговых льгот «в общем» не может заменить тонко настроенного применительно к каждому проекту режима СРП.
С наступлением кризиса, падением цен на нефть и газ российские экономические власти не без давления нефтяных компаний вдруг открыли для себя еще одно достоинство соглашений о разделе продукции, которое в прошлом подвергалось суровой критике, — наибольший объем платежей должен взиматься с компаний в тот период, когда разрабатываемые ими проекты станут прибыльными. Однако признать преимущество СРП и здесь не хотят, вместо этого предлагается вернуться к архаичным разработкам 12-летней давности — налогу на дополнительный доход (НДД), в свое время отвергнутого по причине того, что СРП решает поставленную задачу эффективнее. И поскольку времени у страны, гарантированного «опытом и ресурсами», много, то предполагается не слишком спешить — введение НДД, согласно проектировкам Минфина, предполагается не ранее 2011–2012 годов.
Правительственные искания последних лет напоминают эпизод из «Старика Хоттабыча», когда джинн, желая помочь своему юному другу позвонить, сделал ему телефон «из цельного куска мрамора».
Так и у нас — вроде бы и дифференцированный подход стараются применять вместе с налогообложением прибыли, а «телефон» все «не звонит», система не работает, все время что-то выходит не так, а впереди — мрачные прогнозы.
«Значит, внутри ничего нет? Эх ты, конструктор!» — говорит Волька Хоттабычу. То же можно сказать и российскому правительству, которое вместо рационального, а теперь уже и подтвержденного практикой механизма СРП все время подсовывает нефтегазовому сектору то пустые слова об «опыте и ресурсах», то солидные по виду, но пустые по содержанию решения.
