Цивилизация
Хотя соцреализм отвергал мистику, некий элемент гадания всегда присутствовал в отечественном мире технологий под маской научной фантастики. В конце 50-х, когда казалось, что звезды с неба скоро можно будет таскать голыми руками, этот лирико-физический жанр переживал очередной расцвет.
«Вечер... Широкие реконструированные улицы освещены лампами дневного света. Сверкающие шпили зданий врезаны в ночное небо. Небольшие каплеобразные машины выстроились на стоянках, окаймленных зеленью. Верха их кузовов выполнены из прозрачной дымчатой пластмассы, нижняя половина искрится как рыбья чешуя...» — так выглядел столичный ландшафт будущего в книге Юрия Долматовского «Повесть об автомобиле», изданной в 1958 году. «Гадал» не мечтатель с улицы, а действующий автодизайнер, разработчик серии концепт-каров, способный сам чуточку «делать будущее».
Страна Советов набирала обороты, и казалось, коммунизм не за горами. Можно было мечтать, что унитазы будут из золота, а авто будут доступны, словно лавочки в парке: вставил жетон, сел, поехал:
»...Вот к стоянке бесшумно подкатил автомобиль. Пассажиры вышли, захлопнулись двери... зажглись надписи «свободен». Это автомобиль общественного пользования...» Спустя несколько лет первый секретарь Хрущёв опрометчиво пообещал построить коммунизм к 1980 году. Увы, бесплатные автомобили так и остались фантазией, а вот с каплевидными формами Долматовский поразительно угадал, хотя в его время хитом становились острые и прямые углы. Неожиданно вошло в моду в начале XXI века и увлечение панорамным остеклением, чему порука множество последних моделей с прозрачным верхом от Mercedes до Clio. В 50-х оказалось, что дверцы могут быть обширнее и открываться самым удивительным образом, как, к примеру, дверцы «крыло чайки» на Mercedes, и дизайнеры явно были под впечатлением этого торжества простора: «Нажимаем кнопку на боковине кузова — двери плавно распахиваются, и мы входим в автомобиль. Именно входим: как только открываются двери, часть крыши приподнимается, и не нужно сгибаться в три погибели, чтобы занять место, как это приходилось делать когда-то. Автомобиль, пожалуй, ненамного крупнее древнего «Москвича», но — странное дело! — все мы шестеро с удобствами устраиваемся в мягких передвижных креслах». Все это весьма похоже на концепцию Renault Eugeus, представленного во Франкфурте в сентябре, с его дверями-распашонками и разворачивающимися креслами.
В автобудущем Долматовского автомобилем, автоматизированным до автопилота, мог управлять и шестиклассник:
«Рычажок на щите приборов переведен из положения «стоянка» в положение «городская езда», автомобиль без рывка трогается с места... Чтобы управлять автомобилем, нужно не больше навыка, чем для езды на велосипеде, — поворачивать руль направо или налево, иногда нажимать ногой упругий пол для снижения скорости. Постепенно переходя из колонны в колонну, машина набирает скорость и будет поддерживать ее постоянно. В городе — это 100 км/ч, на шоссе — 200 км/ч». Мало того, в машине будущего водитель, развернувшись к компании, мог свободно играть в шахматы. Выходила салон-гостиная.
Долматовский считал, что такие фантастические пространства достигались за счет объемов двигателя и багажника. Его автомобиль, по сути, становился однообъёмным, что стало хитом только сегодня. Это были не пустые слова: однообъемниками стали концепты, к которым он приложил руку: «Белка», ВНИИТЭ.
Все это не вышло за ворота полигонов, впрочем, не только у нас, но и на Западе, хотя, например, на Renault с гордостью демонстрируют каракатицу из 50-х в качестве предтечи современных однообъемников.
<1>По Долматовскому, агрегаты распихивались по салону, но в основном отправлялись в хвостовую часть. Возможно, сказывалось впечатление от успехов заднемоторных «жука» и «татры», в то время поражавших воображение, а скорее всего, эта схема просто лучше подходила именно для однообъемных машин. Кроме того, для новой машины нужен был компактный газотурбинный двигатель или даже электромотор, работающий на токе высокой частоты, передаваемом на расстоянии, но здесь уже начиналась откровенная фантастика. Впрочем, среди элементов будущего — «умные» приборы и «умные» трассы, вполне уместные сегодня, дело только за инвестициями и временем: »...скорость движения поддерживается автоматически, в расчете на то, чтобы автомобиль в данных условиях работал на наиболее экономичном режиме и развивал наибольшую скорость...», »...автомобиль снабжен фотоэлементами и акустическими локаторами, воздействующими на тормоза и руль; на мостовой нанесены продольные полосы. В обычных условиях движения по магистралям фотоэлемент, связанный с управлением, держит машину на неизменном расстоянии от одной из линий на мостовой. Зимой и в ненастную погоду эти дороги поддерживаются в сухом состоянии подогревателями, встроенными в мостовую и питаемыми дешевой энергией от АЭС...».
Правда, всепогодно сухих дорог наши автомобилисты не знают до сих пор, но кое-что из дорожных грёз автора все-таки всплыло в Москве 90-х — например, «закрученное» движение и переходы:
«Чтобы повернуть на другую магистраль, нужно объехать квартал. Как бы ни менялся маршрут, автомобиль всегда поворачивает только направо», «Кое-где на уровне вторых и третьих этажей над улицей протянулись изящные пешеходные мостики».
Автор не забыл распространить мечту и на трудовой автотранспорт — так, у него «огромные обтекаемые цистерны и фургоны везут молоко и другие сельскохозяйственные продукты». С обтекаемыми автобусами все вышло мило, а вот грузовики пока в основном сохранили внешний вид. Правда, на заре перестройки мелькнул «МАЗ», в котором колеса были спрятаны в обтекатели, он так и назывался «Перестройка», но дальше концептов дело не пошло.
Увы, концепты, разрабатывавшиеся Юрием Долматовским, так и не пошли в серию. Наверное, более всего автор прогадал в темпе перемен: с первым спутником время, казалось, бежало быстрее. А вот по части духа пятидесятые оказались нам как родные: езда как удовольствие, простор и небо во весь салон, капли, блеск. Ну чем не настоящее? Мечты иногда сбываются. Погадаем?
