СССР, как известно, жил от юбилея к юбилею. Страна, отменившая свое прошлое, круглыми датами поддерживала иллюзию будущего, как если бы время шло вперед. Юбилеи придавали новой советской истории цель, смысл, форму и объем. Чем больше цифра, увековеченная в названии очередного столичного проспекта, тем шире поступь коммунизма и громче праздник. Пять лет — это минимальный юбилей. Пятилетка — основной советский хронометр — это концепция «маленьких дат», которые, будто кубики, сложат в единое юбилейное целое советскую эпоху.

Последние победные торжества в Москве принадлежат этой традиции. После того как юбилейная идея удвоения ВВП особо никого не тронула, Владимир Путин возложил символическую миссию на День Победы, и минувшие торжества, как теперь ясно, стали кульминацией его правления. Причем 60-летие Победы не столько даже позволило Владимиру Путину указать лидерам Запада, взявшим моду морщиться на Россию, на ее роль в современном мировом порядке. То есть и это тоже — ведь действительно, на фоне общепионерской линейки в Москве идея исключить Россию из G8 как-то не звучит. По крайней мере, идею эту придется на время отложить.

Но, скорее, Парад Победы стал презентацией России — себе и миру. Мир наблюдал московский парад в прямом эфире и читал о нем — от Африки до арабских стран — на первых полосах газет. А мы сами убедились, что все в порядке. Что Россия была и будет. Что она развивается, как теперь принято говорить.

Что ее нынешняя история складывается из юбилеев и свершений (что одно и то же), а не из неудач, и всех этих свершений мы — включите телевизор — всегда достойны. И что будут еще и достижения, и юбилеи. А будут юбилеи — будем двигаться вперед.

Новой, уже постъельцинской России не хватает основательности, а ее лидерам — уверенности в себе. Потому что все как будто из ДСП построено: вроде бы похоже, а не впечатляет. Парад должен был именно впечатлить. Настоящий Парад, он продемонстрировал бы, что мы и живем по-настоящему, все на своих местах. А главы государств — подтвердить нашу основательность и законность своим присутствием. И в этом смысле торжественное дефиле министра обороны не столько отражало традиции, сколько воплощало преемственность политического порядка. Проблема-2008 — вынужденный уход Владимира Путина — эпицентр общего дискомфорта, и Парад показал двух лидеров, по умолчанию нынешнего и будущего, в историческом, так сказать, контексте.

Сама Победа тут важна в том смысле, в каком она устанавливает символическую связь времен, прославляя героический подвиг единого советского народа. То единственное, возможно, достижение, которое мы пронесли сквозь 15 лет смуты и блужданий. Не дали отменить или переписать. Ведь что такое, если вдуматься, оказалась теперь Победа? Даже в брежневскую эпоху, породившую традицию помпезных чествований (Сталин парады не проводил вовсе), у Победы был, наверное, какой-то щемящий народный смысл. Что ужасы кончились, и можно жить. Все-таки большинство выживших еще были живы. И чем меньше людей отождествляют с этим праздником что-то личное, тем шире его размах.

Перестройка, если вспомнить, начиналась с ревизии брежневских канонов сталинизма и войны. Да и сама перестройка во многом была подготовлена той полуофициальной литературой о войне, которая сводила ее к жизненным историям, а не воспевала народный подвиг. И общественный импульс памяти мощным мотором двинул российскую историю к новой государственности. А сегодня — что мы умеем говорить о войне, кроме казенных штампов? Что в ней, кроме Юбилея? Нынешний культ Победы — набор музейных реликвий и ритуалов, перешедший от комплексующей державы к комплексующей стране.

Прошедшие торжества Владимир Путин может, наверное, себе записать в актив. Вот такая, увидел мир, Россия есть, такая она навсегда и будет. Вот такое у России славное прошлое, и такое же ее ждет прекрасное будущее. От юбилея — к юбилею.

На самом деле, оживляя ностальгическим официозом день сегодняшний, мы легкомысленно предаем историческому забвению день вчерашний.

Закрывая, а не открывая себе путь вперед.