Цивилизация
России и Польше, которые не могли выстроить здоровых двусторонних отношений на протяжении всех 20 лет с распада сначала социалистического лагеря, а затем и самого Советского Союза, дан исторический шанс признать ошибки и преступления своего прошлого и отказаться от предвзятости по отношению друг к другу, считают большинство западных газет и экспертов. Все изменила смерть президента Леха Качиньского в лесу под Смоленском, куда он летел почтить память расстрелянных НКВД в 1940 году польских офицеров.
«Трагическая ирония катастрофы была так ясна, как будто специально предназначена для теории заговора. Российское руководство проявило осторожность в первые часы и пригласило Польшу к тесному совместному расследованию. Российский премьер Владимир Путин поспешил на место катастрофы и объявил, что лично возглавит расследование», — отмечает The Los Angeles Times.
«Сочувственный ответ России на катастрофу удивил многих в Варшаве, дав ведущим политикам и обычным полякам надежду на то, что эта трагедия поможет переоформить отношения, полные крови и обиды», — пишет американская The Wall Street Journal.
Уже в воскресенье многие политики в Польше «были столь же озабочены, чтобы обернуть случившееся для исправления, а не ухудшения отношений с Россией, благодаря за российскую поддержку», отмечает WSJ. Все это, продолжает The Financial Times, может «привести в конечном счете к неожиданному потеплению». Газета перечисляет множество символических жестов поддержки, которые сделала официальная Москва, даже российский премьер Путин «оставил свою привычную холодность и в редком выражении эмоций обнял (на месте трагедии польского премьера Дональда Туска — «Газета.Ru»), похлопав по руке». «Это была очень сильная картинка», — соглашается французская газета Le Figaro.
«Нет такого понятия, как «хорошая смерть». Каждая трагическая смерть бессмысленна и бесцельна, но сегодня поляки могут привнести какой-то смысл в беспрецедентную трагедию в истории их страны», — пишет британская The Guardian.
«Наименование «Катынь» было символом русофобии части поляков, — продолжает газета. — Парадоксальным образом то, что случилось в субботу в Смоленске, делает это понятие устаревшим».
«Настоящее примирение между поляками и русскими, как прежде между французами и немцами при Шарле де Голле и Конраде Аденауэре, стало теперь возможным», — пишет The Guardian: «Россия открыла свое сердце Польше, но и открыла его навстречу себе, свой собственной истории и истории сталинизма, который уничтожил миллионы советских граждан, русских и прочих национальностей. Два славянских народа должны быть готовы к примирению в такой момент, как этот».
The Times уверена, что трагедия станет причиной не спада, а роста напряженности в двусторонних отношениях Москвы и Варшавы.
Показ фильма Анджея Вайды «Катынь» по федеральному телеканалу в прайм-тайм был бы невозможен без санкции с самого верха, утверждает издание, но тот факт, что расследование авиакатастрофы будет контролироваться Путиным, «принесет (полякам) мало облегчения, если совсем не наоборот».
По мнению The Times, первые шаги к примирению были сделаны еще до трагедии. Сама поездка Качиньского в Катынь многое говорит о том, какой «прогресс был сделан в двусторонних отношениях, которые на протяжении XX века подвергались самым серьезным испытаниям».
Пытаясь начать все сначала в русско-польских отношениях, несколько дней назад Путин и Туск в Катыни обменялись рукопожатием, напоминает немецкая Frankfurter Algemeine Zeitung, но «роковая перекличка между событиями 70-летней давности и субботней авиакатастрофы бросает тень на русско-польские отношения». Газета Die Welt сомневается в искренности российского руководства: встреча премьеров в Катыни мало освещалась телевидением, хотя там «отлично знают, как освещать каждый визит Путина на молочно-консервный комбинат или в детский сад». Кремль опять упустил возможность «просветить собственный народ насчет того, какая ответственность лежит на Советском Союзе за Катынь». Но после заявлений московского мэра Юрия Лужкова о том, что на улицах Москвы к 65-летию Победы появятся портреты Иосифа Сталина, это было бы «сумасшедшей идеей», с горькой иронией пишет Die Welt.
Президент СССР Михаил Горбачев признал ответственность НКВД за расстрел польских офицеров 20 лет назад, 18 лет назад об исторической вине российского народа говорил первый президент России Борис Ельцин, но в последние годы его преемник Путин отказывался говорить о раскаянии. «Риторику, которую использовали в отношении этого вопроса, можно было считать флюгером, по которому определялись российско-польские отношения», — пишет The Times.
«Когда поляки смотрят на Россию сегодня, в своем бывшем угнетателе они видят возрождающийся национализм и растущее желание вспоминать о Сталине с нежностью, а не с ужасом. Не удивительно, что от этого их бросало в дрожь», — так объясняет газета истоки нелюбви польского истэблишмента и лично Качиньского к современной России.
«Сегодня Польша является не только неотъемлемой частью свободного и либерального Европейского союза и важным союзником по НАТО. Она остается на передовой линии отношений свободного Запада и России, которые совсем не время от времени балансируют на грани», — делает вывод The Times.
