Цивилизация
Каждый фотограф ищет себя в течение всей своей жизни. Конечно, бывают случаи, когда личность полностью формируется уже в подростковом возрасте, но обычно поиски себя продолжаются всю жизнь. Я прожил в Польше 36 лет. Тогда никто не знал, что такое фотография. Она не была в моде, поэтому мне много приходилось искать. Сначала я нашел свои сюжеты. На это ушло примерно 2 года. В молодости я был очень заносчивым, никого не хотел слушать, а потом понял, что ничего не знаю. После того, как я это понял, я начал учиться у своих знакомых фотографов, начал читать, стал скромным и покорным.
Чтобы учиться фотографии, нужно смотреть на чужое искусство. Я говорю не только про фото, но и про театр и живопись, например. Я есть то, что я ем, что я слышу, что я вижу. Это как в песне: «Каждый слышит, как он дышит».
Искусством фотография стала в середине 70-x годов, когда открылась первая галерея художественной фотографии. Таким образом, к поезду «Изобразительное искусство» добавился еще один вагон под названием «Фотография». Но сейчас, как мне кажется, в вагоне с фотографией слишком много пассажиров, а вот в остальных вагонах пассажиров стало намного меньше. Сегодня мы пришли к тому, что не можем ответить на вопрос «Что такое фотография?», потому что у каждого свой ответ. Я себя вижу в том, что называется классической фотографией, художественной фотографией, пленочной фотографией.
Есть очень важная для меня фотография несанкционированной властями демонстрации «Солидарности». Митингующие смотрят на меня в объектив, и в их лицах читается ненависть. У этой съемки были тяжелые последствия. Мне сломали семь ребер, сломали мой фотоаппарат. Восстановиться удалось только через несколько месяцев. Этот эпизод научил меня тому, что невозможно заниматься фотографией и не попадать в сложные ситуации. Бывают такие случаи, когда абсолютно весь мир против фотографа.
После этого эпизода я сделал серию снимков. Люди приходили ко мне домой. Я ставил их лицом к стене и фотографировал со спины. Стена символизировала барьер, который существовал в Польше в то время. Одна половина состояла из тех, кто хотел политических изменений. Вторая из тех, кто не хотел. Таким образом, общение между людьми было блокировано.
Когда я переехал из Польши во Францию, было сложно, особенно в первое время. Пришлось начинать практически с нуля. На то, чтобы устроиться, ушло примерно 5 лет. Мне повезло. Во многом еще и потому, что у меня жена француженка. Я продавал свои миниатюры, больше таких никто не делал. Некоторые говорили: «Почему мы должны всматриваться в эти крошечные фотографии?» Но ничего, привыкли.
В какой-то момент я понял, что то, что мне было нужно, то, что меня больше всего волнует и вдохновляет, — это свет. Кроме того, я понял, что самые живописные и фотогеничные — места, где света немного, где он присутствует в минимальном количестве. Поэтому я любил ходить в чуланы, погреба и церкви. Мне хотелось как-то приблизиться к минимализму, и я стремился специально стирать сюжет из фотографии, делать ее как можно более простой. И еще я понял, что фотография на самом деле не черно-белая, а серая. Я пришел к выводу, что в ней мне гораздо проще выразить себя, чем на цветной пленке. Сейчас, когда все настолько насыщено цветом (в фильмах, журналах), я понял, что этот цвет меня не очень привлекает.
Под властью денег, под властью моды фотография меняется. Спрос рождает предложение, и постановочная фотография, далекая от реальной жизни, ценится больше. Именно в силу экономических причин. Постановочная фотография не может быть документальной, потому что она свидетельствует исключительно о внутреннем мире художника. Она далека от реальной жизни. Да, конечно, постановочная фотография может затрагивать какую-то актуальную тему, но это не отпечаток реальности. Я никогда не скажу: «Так было». Я могу сказать: «Это было». А в театре мы не можем сказать, ни что так было, ни что это было. Этого не было. Это был театр. Я не имею ничего против постановки, манипуляций с «Фотошопом». Да что угодно можно делать! Это имеет право на существование и может быть очень интересным, но я просто хочу запечатлеть вещи такими, какие они есть. В моих фотографиях, конечно, тоже не абсолютная реальность, потому что всегда существует интерпретация через видение художника. Абсолютной реальности, наверное, невозможно добиться, но я стараюсь как можно более близко подобраться, как можно меньше вмешиваться и снимать то, что есть.
Я считаю, что место может более красноречиво рассказать о людях, когда их там нет. На самом деле, люди присутствуют на всех моих фотографиях, потому что я снимаю то, что создано человеком, даже если это какие-то разрушения. Когда мне все-таки хочется сделать чей-то портрет, мне нужно, чтобы этот человек был очень близко ко мне. Иногда я делаю портреты, но я никогда не делаю портретов на продажу. Если решаю сфотографировать кого-то, то это должны быть люди, которые мне очень близки, которыми я восхищаюсь и которые имеют ко мне прямое отношение.
Я сейчас думаю о своих портретах и прихожу к выводу, что каждый портрет — постановочный. Улыбайтесь, мне нужно вашу душечку! Ну что это? Это манипуляция. Понятно, что у каждого свой мир, свое видение, но я стремлюсь к чистой коммуникации, чтобы можно было ближе подобраться к другому, чтобы между нами не было барьеров.
Существует некое пренебрежительное отношение к цифровой фотографии. Некоторые считают, что цифровая фотография ненастоящая, а пленочная настоящая. На самом деле это не так. Цифровая фотография равноценна пленочной, но не нужно их смешивать, потому что это два абсолютно разных направления.
С расцветом цифровых технологий из обихода многое исчезает. Например, семейные альбомы. Их редко где увидишь. Теряются какие-то очень важные вещи, а на смену им приходят снимки, сделанные мобильными телефонами. Бумага есть бумага. Кто-то очень хорошо заметил: «Мы теряем свидетельства нашего времени». Я согласен с этим утверждением. Когда исчезнут все фотоаппараты, мы потеряем ценнейшие документы о нашей жизни. Все снимки, которые хранятся в компьютерах, очень легко потерять, так что документальная фотография сходит на нет.
Главное в фотографии — та энергия, которая из нее исходит. Фотография — это всегда энергия, энергия света, энергия предметов, энергия людей. Все рождает эту волшебную энергетику.
Для меня очень важен свет. Я могу даже сказать, что я фоточувствителен. Под ярким слепящим солнцем я не увижу ничего красивого. Но если я пройду в том же месте при том освещении, которое мне нравится, я могу найти свои кадры.
Нужно много смотреть, много думать и стараться избегать искажений и видеть вещи такими, какие они есть. Сегодня очень сложно видеть четко, без искажений, потому что нас окружает миллион экранов, нас окружают кривые зеркала. Видеть вещи такими, какие они есть, все сложнее. Впрочем, иногда в фотографии искажение может быть и красивым.
Поскольку все изменяется, мне интересно фиксировать те моменты, когда изменение еще не произошло.
Обычно случается так, что я вдруг вижу что-то, что мне хочется снять. Конечно, тут нет никакой логики. Это можно сравнить с походом в лес за грибами. Я не знаю, найду ли я грибы. Я не знаю, где эти грибы. Я не знаю, есть ли вообще там грибы. Иногда я их нахожу и возвращаюсь с сотнями фотографий, с полными корзинами грибов, а иногда я ничего не нахожу. Главное — знать, какой из грибов ядовитый, а какой нет.
Нет никакой разницы между снимками, которые я делаю на заказ, и снимками, которые я делаю не на заказ. К счастью, все время находятся заказчики, которые позволяют мне снимать так, как я вижу. Это очень большое везение.
Я очень люблю загадочные фотографии. Сложность в том, что зрителю всегда хочется понимать, что он видит, а это даже не всегда нужно. Что-то подобное я пережил, когда переехал из Польши во Францию. Я не знал языка, и мне было сложно объясняться. Ни язык, ни изображение не могут полностью передать смысл. Существует что-то несказанное, но все-таки я считаю, что фотография — это хороший способ коммуникации.
Лучше всего снимать там, где ты живешь, в тех местах, которые ты хорошо знаешь. В Москве у меня фотографировать пока не получается: слишком много работы. К тому же, мне показалось, что тут мало места из-за того, что много людей и машин. По крайней мере, это так в тех районах Москвы, где я бываю. Много Porsche Cayenne – вот что я тут могу пока снять.
Фотография у меня в сердце. Фотография у меня в голове. Это часть моей повседневной жизни. Это то, чем я живу.
